…Лотар, прежде чем Майнс открыл рот.

— Отлично. Вик, угости наших гостей пока чашечкой кофе, а мы с господином Орнелом подготовим самолет. Ну и поболтаем.

Он сделал приглашающий жест.

Люк скривился, потом с видимым усилием направился к самолету, с виду полностью уйдя в себя. В действительности же его мысли занимала сложная задача — насколько сильно нужно хромать так, чтобы казалось, что при этом он сдерживается и старается не хромать. Сейчас он нарочно вызвал мысли о ленте, обвивающей ногу, и его вновь бросило в пот, руки задрожали.

Торн сбавил шаг и повернулся к нему, втягивая воздух носом, словно принюхиваясь к чему-то.

— Что-то не так, Орнел?

— Все не так, я же говорил вам. Еще вчера, — Люк вспомнил, как отдирал ленту, какая она была гладкая на ощупь и почти живая. — Ваш коновал перестарался, — выдавил он сквозь зубы.

— Я думаю, ты преувеличиваешь, — сказал Торн, но в глубине глаз угадывалось какое-то беспокойство. Хотя, возможно, куратор просто волновался за учебный вылет своих курсантов. — К тому же альтернативы куда более неприятны.

— Честно? — Люк поднял на него глаза, — еще пара дней и мне будет все равно. Вам просто не понять. Хотя... попробуйте на досуге.

— Поговорим через пару дней, — кивнул Торн.

Они подошли к самолету. Вблизи он оказался еще более потрепанным, особенно на фоне сверкающих новенькой краской Исид.

— Наши маги-механики, к сожалению, не чувствуют ваших потоковых аккумуляторов, — вздохнул Торн. — А сажать "мишени" на наши самолеты было бы неправильно.

— Очень вам сочувствую, — бледно отозвался Люк.

В кабину он попал не с первого раза. Отступился, выдохнул ругательство и, наконец, забрался. Посмотрел на потухший светляк. Погладил ладонью, как старого друга.
Торн стоял рядом, но заглянуть внутрь и проконтролировать действия Люка он мог бы, только встав на подножку.

— Ты поймешь, когда достаточно, — пообещал он. — Если док правильно настроил контроллер... а он его настроил правильно.

— Откуда вы можете знать? — поинтересовался Люк, высовываясь из кабины. — Если у вас был только один человек для экспериментов. Маги все разные, вы-то должны это понимать?

— Летная школа — это не единственный проект, который я курирую, — туманно сказал Торн. — И доктор тоже. Была возможность... поэкспериментировать на пленных. Кстати, кто из двоих лучший пилот? Мне нужно знать, как распределять курсантов.

— Вы же сами знаете. Из нашей пропаганды. Вайсвальд. — Люк вновь скрылся в недрах самолета и откинулся в кресле. Посмотрел на светляк, но заряжать не торопился. Закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Пытался потянуться к потоку, не для того чтобы организовать канал, а пока просто, поздороваться.

Ощущения сейчас были почти как прежде, неконтролируемая, ничем не связанная сила наполняла пространство. Незримая, распыленная, она ждала своего мага — который свяжет ее, соберети пропустит сквозь себя, отправляя на службу человеку.
Люк, помедлив, потянулся к потоку, привычно формируя канал. Но вот тут обнаружилось, что многое поменялось. Нога мгновенно отозвалась сильной болью. Поток вдруг ужом стал выскальзывать из захвата, а сам канал формировался неохотно. Ощущение было такое, словно Люк пытался свернуть в трубочку очень жесткий экспандер, получалось очень плохо, на пределе сил. Вместо обычного канала у него выходилоневнятное нечто, с трудом пропускающее энергию. Люк бросил это занятие, отдышался, посмотрел на светляк — реанимировать удалось, но заряд оставался нулевым. Энергетик вновь откинулся в кресле.

— Я забыл вас предупредить, полет состоится в любом случае. Поднять самолет заставим, а вот хватит ли у вашего пилота энергии, чтобы сесть, — зависит от вас, — сказал Торн, словно умел видеть сквозь стенки. — Вы уж постарайтесь.

— Идите в жопу, — некуртуазно выругался Люк. Он и сам не собирался оставлять дело так, ему надо было проверить собственные возможности.

— Орнел, вы забыли, как следует со мной разговаривать? Вам напомнят сегодня.

Несколько раз чиркнула спичка, запахло сигаретным дымом.

Второй посыл Люк удержал на языке. Не то чтобы его всерьез испугала эта угроза, сейчас ему было так плохо, что будущие неприятности тревожили мало. Он снова чувствовал приступ поднимающейся истерики, но холодная, отстраненная, здравая часть говорила, что сейчас не время. Он вновь потянулся к потоку, создавая канал.

Во второй раз получилось чуть легче, он понял, что может зарядить светляк и больше, чем на требуемые пятнадцать минут, но проклятая лента делала каждую минуту отдельной, словно каждая выпивала кровь. Он вполне мог контролировать заряд, о да. Хоть ровно четырнадцать минут тридцать секунд.

Вынырнув из потока в очередной раз, он резко выбросил тело из кабины, приземляясь рядом с Торном, одновременно перед внутренним взором вызывая образ проклятой ленты. Его скрутило в рвотных спазмах прямо у колеса самолета. Так как он не ел больше суток, желудок был пуст, вырвало желчью.

Торн выругался, отошел на шаг, чтобы не дай бог, не попало на сапоги, и что-то крикнул. Гортанные, резкие звуки неприятно резали слух. Подбежал конвоир, растерянно замер над согнувшимся у шасси Люком, потом, поняв приказ, поднял за плечи, заставляя того выпрямиться. Торн смотрел с плохо скрываемой брезгливостью.

— Ты болен?

— Вчера был здоров, — очень зло ответил Люк, не пытаясь скрыть ни истерического блеска в глазах, ни ненависти, прожигающей сердце. Отдышавшись, он добавил: — Скажите спасибо вашему коновалу.

Он резко выдохнул и снова зажал рукой рот, отворачиваясь.

— Уберите, — сказал Торн. Это слово Люк понял и без перевода. — И быстро, быстро.

Его оттащили в сторону от самолета, разумеется, не под навес. Через несколько минут привели Лотара, Торн жестом остановил его и начал что-то говорить. Вайсвальд стоял с отсутствующим видом, благо все пилоты их отряда в совершенстве отточили это искусство на регулярных разносах от командующего. Потом он полез в самолет, Торн швырнул ему на колени шлем и очки — имперские, сняли, наверное, с убитого. Высокий солдат взялся за винт, чтобы крутануть — обязанность личного механика, хотя Люку иногда тоже приходилось это делать. Лотар махнул рукой, винт раскрутился, и "Лютц" покатился по утоптанной земле.

Люк медленно поднялся. Подставил ладони дождю. Слабой мороси не хватило бы на то, чтобы толком смочить лицо. Можно было и не пытаться, только грязь разводить. Вместо этого он просто запрокинул лицо вверх, глядя на то, что происходит там, в небе.

Лютц легко оторвался от земли, сперва Люку казалось, что высоту он набирает как-то неровно, как будто полудохлый светляк не справляется, но Лотар заложил образцовый вираж, и стало понятно, что машина слушается. Почти одновременно в воздух поднялось еще три машины, Исиды взлетали одна за другой, регулировщик только успевал сигналить флажком, что полоса свободна.

Выстрелы слышно было плохо, но, судя по тому, как крутился Вайсвальд, уворачиваясь, уходя с прямой атаки, не давая прицепиться себе на хвост — стреляли по-настоящему.

Торн и остальные офицеры наблюдали за происходящим в бинокли и просто приложив руку ко лбу, иногда негромко переговариваясь.

Только когда Лотар сел, целый и невредимый, Люк почувствовал боль. Оказалось, он так сжал кулаки, что ногти до крови впились в ладони. Он с некоторым усилием разжал пальцы. Молча смотрел, как выбирается из кабины Лотар, пытаясь оценить по движениям — задели его или нет.

Тот спрыгнул на землю и почти сразу сел, как будто его не держали ноги. Крови видно не было, но с другой стороны на обшивке ясно виднелось несколько ровных круглых дырок. Через пару секунд, заметив взгляд Люка, он вскинул руку в стандартном жесте, который использовался в небе между летчиками: "Порядок".

— Суки, — тихо выдохнул Люк.

К самолету подошел Торн и что-то спросил. Лотар мотнул головой и поднялся на ноги, медленно пошел в сторону. Его покачивало, словно после долгой болезни. Проводив его взглядом, куратор направился к Люку.

— Ну что, пробный полет прошел успешно. Я думаю, все присутствующие довольны, Особенно курсанты, которым засчитали попадание.

— Рад за вас, — бесцветно ответил Люк, глядя поверх его плеча.

— Что происходит? Перенервничал за товарища? Насколько я знаю, особой дружбы между пилотами и обслуживающим персоналом нет и не было никогда.

— Плевать мне на товарища, — равнодушно отозвался Люк. Потом посмотрел прямо на Торна. — Если он сейчас разрядил светляка в ноль, я не буду его заряжать. Если что-то осталось, тогда ладно.

— Придется зарядить в любом случае, — ласково сказал Торн. — Что значит, буду-не буду. Не у мамки кашу просишь.

Со стороны навеса тем временем послышался какой-то шум. Что-то гневно кричал Майнс, звенел голос Лотара. До Люка долетали отдельные слова: "Какого черта?!" "Вы можете себе засунуть это..." "Прекратите!"

Люк немного дал волю внутренней истерике, разрешив ей отразиться в глазах. А потом все тем же безжизненным голосом ответил:

— Мне нужен нормальный завтрак и час отдыха. Если светляк полностью сдох. Иначе заряжать не буду. Будете бить — бейте. Это не важно, как умирать. Я все равно такими темпами больше пары дней не проживу, вы не представляете, что происходит. А я — представляю. Зачем мне прогибаться, если я сдохну все равно, очень быстро и очень больно?

— Что ж прошлый энергетик не сдох? — Торн нагнулся к нему, кончик стека уперся в грудь. — Но то, что ты торгуешься, мне нравится. Я люблю таких людей, с ними можно работать.

— Энергетики разные бывают, видимо, с тем вам повезло. А со мной — увы. Вернее, это мне не повезло, конечно, —Люк вздохнул, — но я не могу. Не "не хочу" — не могу. И пытаться не буду — надорвусь сегодня окончательно, завтра все равно расстреляете. Зато так умру типа героем.

— Не обещаю, что героем. Иди, смотри светляк. Зарядишь еще на один полет, нужно проверить второго. Вайсвальд мне нравится, насчет барона не уверен пока. А потом будет вам отдых. Всем, кто заслужит.

Торн легонько подтолкнул его рукояткой стека.

— Я понимаю, что это несправедливо, работаешь ты, а блага получают все трое. Но ты подумай... возможно, я выполню и персональную просьбу.

Люк очень медленно направился к самолету, оглядываясь туда, где стояли пилоты, пытаясь понять, что там происходило.

Перепалка уже подошла к концу, Лотар, отвернувшись, сидел на земле у стены, а один из конвоиров демонстративно целился в него из винтовки. Агрессии в его позе, впрочем, не было. Майнс стоял рядом, сунув руки в карманы куртки, но смотрел не на Лотара, а на взлетное поле и группу курсантов, готовых сдавать первый экзамен.

Пожав плечами, Люк забрался в кабину. Потоковый аккумулятор бледно светился, вызвав у мага вздох облегчения. В одном он не слишком преувеличивал, — риск надорваться действительно был, пусть не такой большой, как он говорил Торну.

Он выровнял дыхание и вновь коснулся потока. Несколько долгих минут борьбы — и самолет вновь был готов к взлету. Люк посидел еще немного, собираясь с силами, и снова вызвал у себя воспоминание о ленте, намертво вплавившейся в кожу, повторяя прежний фокус.

Его опять рвало желчью), было так больно, что хотелось умереть прямо здесь, у колеса самолета.

На этот раз Торн распорядился оттащить его под навес. Два солдата подхватили Люка под руки и потащили почти волоком. Лотар дернулся навстречу, но тут же замер, возвращаясь на прежнее место. То ли побоялся, что конвоир в него пальнет, то ли — помнил о ночном разговоре. Через несколько минут, когда с поля послышалось гудение мотора, к энергетику подошел вчерашний старик в штатском. Халата на нем сейчас не было, как и чемоданчика. Он, одышливо пыхтя, нагнулся над Люком, взял двумя пальцами за подбородок, разворачивая к себе лицом.

Люк в третий раз за это ужасное утро вызвал в памяти ленту. Сейчас это было совсем не трудно. Крепко сжал зубы, давя рвотные спазмы. Притворяться бесконечно измученным получалось легко. Сейчас он действительно был бесконечно измученным. Не столько борьбой с потоком, сколько борьбой с внутренней истерикой, которая так никуда и не ушла.

— Вы что, не видите, что ему плохо?! — четко выговорил Лотар. — В праве на медицинскую помощь вы нам тоже отказываете?

— Ой, помолчите, капитан, — отмахнулся врач. — Ваше мнение меня...

— Заткнись, Вайсвальд, — подтвердил подошедший Торн и заговорил с врачом по-ривски. Лотар замолчал, но продолжал напряженно смотреть на Люка.

Люк помассировал виски. Сознание плыло, тело нещадно ломило. Волнами накатывала слабость. Кстати, завтрак он потребовал совершенно зря, хорошо, что ему его не дали. Все тело бил озноб, такими темпами он точно простудится, если еще не успел. На несколько минут ему стало все равно, что вообще будет, но чудовищным усилием воли он вновь передал власть той самой отстраненной части себя, что могла хоть сколько-нибудь соображать. Нужно знать, что делать дальше.

Торн досадливо махнул рукой, словно говоря "Делай, как знаешь", и врач опять склонился на Люком:

— Персональная непереносимость? Ну... вам же хуже, вам же хуже. Эй, ты... как тебя... Вайс... раздень его.

— Что?!

— Сними с него штаны, мне самому, что ли, возиться? Конвой занят.

Лотар пересел ближе и начал расстегивать пуговицы на штанах Люка. Пальцы у него заметно дрожали.

— Я сам, — прохрипел Люк, отстраняясь. Сейчас стыда не было, вообще ничего не было. Зато краски вокруг вдруг резко поблекли, мир стал черно-белым. Ту самую, соображающую часть Люка это сильно обеспокоило, но, несмотря на это, ему вдруг стало очень весело, он даже мельком заметил, что Лотару очень идет быть черно-белым, зато "док" так еще больше стал похож на большую высохшую жабу.

Опоясывающая, пульсирующая боль в ноге вдруг исчезла, лента начала отделяться от кожи. Точнее - вместе с ней, там, где лента врезалась в тело, верхний слой кожи помертвел, размяк и сейчас легко отходил, оставляя после себя багровую полосу.

Люка затопила едва выносимая смесь отвращения и облегчения, и он не знал, чего было больше. Зубы громко стучали, и он не мог с этим справиться, теперь даже если бы захотел. Угол зрения стал резко сужаться, его словно начало затягивать в черную воронку. Мелькнула мысль о том, что сейчас Майнс в небе, и Люк уцепился за нее как за последнюю преграду, не дающую соскользнуть в беспамятство.

Майнс же в этот момент делал то же самое, что до него — Лотар. Разве что, сумев с земли оценить выучку курсантов, он сходу постарался занять более выгодную высоту. И кружились за ним только две "Исиды", третья по каким-то причинам почти сразу ушла на посадку. В этом безмолвном танце в небе было что-то завораживающее. Люк не слышал, что говорили рядом с ним, опомнился лишь, когда Лотар начал осторожно подтягивать его штаны наверх.

— Я сам, — снова дернулся он. Все так же глядя в небо. Сейчас ему вдруг сделалось очень важным, чтобы у барона не сдали нервы, чтобы он справился, чтобы вернулся на землю целым и невредимым. В этот момент и Майнс, и сидящий рядом Лотар были дороги ему как братья, даже больше, чем братья.

Наконец "Лютц" пошел на посадку, на ходу уворачиваясь от последних попыток его достать. Лотар тоже напряженно смотрел в небо, что-то еле слышно шептал. Вряд ли молился — в часовне авиаполка Люк не видел его ни разу.

Шасси самолета коснулись земли.

Люк перевел взгляд на своего личного мучителя, пытаясь понять, какой гадости от него ждать теперь. Врач аккуратно свернул ленту и убрал в карман плаща, что-то сказал Торну и, не дожидаясь ответа, пошел через поле к административному домику. Торн тем временем сделал знак конвоиру, и тот опустил винтовку. Лотар на это никак не отреагировал, он смотрел на Майнса, выбирающегося из кабины, и отвел взгляд только когда убедился, что тот цел.

— Ну что, господа... — начал Торн. — Не без эксцессов, но пробную тренировку провели. Я прикажу вас накормить. Орнел... что-нибудь еще, кроме завтрака?

— Помыться и теплую куртку, — на большее сейчас фантазии не хватало. К тому же, все это он затеял не ради бытовых удобств. Нога саднила страшно, но в груди зарождалось ликование, которое нужно было спрятать очень, очень глубоко. Это было важно. Зачем, он уже не понимал. Но помнил — важно.

Лотар бросил на него благодарный взгляд. Торн пожал плечами:

— Хорошо. Вас отведут...

Конвой привел их к одному из бараков, который несколько отличался от остальных. Ривец толкнул дверь, открывая ее шире, но сам внутрь не пошел. Зато из раскрытой двери потянуло горячим влажным паром.

— Мыться, — сказал второй и сунул в руки Лотару кусок черного мыла и несколько расползающихся от ветхости тряпок. — Один час.

Для убедительности он постучал пальцем по стеклу наручных часов.

— Святая троица, тепло… — пробормотал Люк, шагая внутрь. Но вместо того, чтобы раздеться и пойти в душ, он, скользнув по стене, почти упал на скамью и так и остался, вытянув ноги.

— Спасибо тебе, — сказал Лотар. — Я бы сам не стал просить... а очень хотелось помыться наконец.

— Чистую сорочку они тебе все равно не дали, — хмыкнул Майнс, раздеваясь. Лотар медлил, но в помывочной было жарко, и он тоже начал расстегивать одежду. Куртка, свитер, бывшая когда-то белой рубашка.

Люк поднялся, как сомнамбула, медленно разделся, прошел под душ. Раструбы леек торчали из стены, пол, выложенный плиткой, как в больнице, был мокрым и вытертым от сотен ног. Включил ледяную воду и, выдохнув, шагнул под тугую струю. Через мгновение вылетел, отчаянно ругаясь. Сознание прояснилось.

— Она холодная? — напряженно спросил Лотар. Он был уже голый, но под струю шагнуть не решался, с некоторым опасением поглядывая на хищно изогнувшиеся ржавые "лейки".

Перегородок не было, на двух стояках висели таблички с какой-то предупредительной надписью.

— Это холодная, — Люк протянул руку и убавил напор, потом добавил горячей воды и снова залез под уже теплую струю. — Теперь — теплая.

— Понятно, — Лотар встал рядом, покрутил вентили. Когда первые струи ударили его по спине, вздрогнул.

— Неженка, — сказал Майнс, выбирая себе место. — Что ты там устроил сегодня?

— Я?! — Лотар забыл про воду и резко развернулся к нему. — Я устроил? Я устроил?! Да какого черта ты лезешь, куда тебя не просят?

Голос у него зазвенел, сорвался.

— Стоп, — Люк тут же оказался между ними. — Что там у вас вообще было?

— Ничего.

— Он пытался запретить мне лететь, — охотно пояснил Майнс. — Мы поспорили. Потом с меня решили взять слово, что я не собираюсь в воздухе причинять вред их сопливым курсантам. Я отказался. Тогда они вяли его на прицел и сказали, что прострелят ему голову при моей попытке что-либо сделать... не предусмотренное полетной инструкцией. Ну, видимо, он перенервничал...

Лотар дернулся вперед, как будто хотел ударить барона.

— Дурак вы, Майнс, — почти спокойно выдал Люк и направился снова к своей лейке.

— Не забывайся! — сказал сквозь зубы тот. — Кто я и кто ты.

Лотар вздохнул и кинул ему мыло:

— Ты первый. Давай... по праву происхождения будешь мыться первый.

Люк повернулся. Очередное напоминание о неудачном происхождении разозлило до кровавых кругов в глазах. Рассудок услужливо сообщил, что это только оттого, что он перенервничал, они все перенервничали. Но хотелось сжать аристократическую шею барона и тряхнуть его, как тряпичную куклу, так, чтобы весь дух выбить. И всю дурь. И всю истерику, не прекращающуюся второй день. Но вместо этого он вдруг неожиданно для себя сказал:

— Извините, барон. Просто мы все сегодня перенервничали. Я полагаю, вы волновались за капитана. И я видел сам, как он переживал за вас. Прошу простить меня. Я был не прав.

Он слушал, что произносят его губы, и удивлялся, когда успел стать такой изворотливой лисой. И где вообще он, Люк Орнел? Осталось ли от него за эти несколько часов хоть что-то? И где это что-то теперь искать?

Майнс молчал какое-то время, потом сказал:

— Я тоже приношу извинения. Лови... будешь мыться первым!

Кусок мыла взлетел в воздух, подброшенный бароном, но тут Лотар подпрыгнул, схватил его, с трудом удержав в пальцах.

— Хрен вам обоим, ясно? — глаза у него смеялись. — Я первый. Всегда. Могли бы и привыкнуть.

Люк одобрительно заржал — смехом эти конвульсии назвать было сложно. Напряжение выходило толчками. Сейчас он снова любил их обоих, и охренительного Лотара и занозу Майнса.

Лотар, демонстративно насвистывая какой-то веселый мотивчик, старательно натирал мылом плечи и руки. Мылилось оно не очень хорошо, зато усердия у капитана было на троих. Кожа у него была светлая, прозрачная, казалось, еще немного и Люк протретее насквозь.

— Не вижу ваших орденов и наградных лент, — хмыкнул Майнс. — А летали вы сегодня, прямо скажем, не слишком героически.

— Отвали, — улыбнулся Лотар. — Лучше потри мне спину.

— Я недостоин.

Вайсвальд дернул плечом и протянул мыло Люку:

— Поможешь мне? Ты же достоин?

— Не уверен. Но я всегда был наглым выскочкой, так что давайте вашу спину. — Люк старательно занялся делом.

Влага, тепло, нежная кожа под ладонями, пережитые страдания, все это туманило голову не хуже хорошо выдержанного коньяка. Хорошо хоть тело реакций — Люк специально скосил вниз глаза, чтобы убедиться точно — не выдавало.

— Я люблю наглых выскочек, — сказал Лотар, упираясь руками в стену.

— О, да. Вся эскадрилья — наглые выскочки, — Майнс не отворачивался, стоя под душем, по его лицу текла вода. — Орнел! Можно и мне рассчитывать на подобную любезность?

— Легко. Но раз уж я очень наглый, то предлагаю услугу за услугу, согласны? — Люк улыбнулся.

Сейчас ему впервые было настолько легко в их обществе. Даже в самые лучшие дни на имперской базе он и помыслить не мог о подобной легкости.

— Согласен, — Майнс кивнул с достоинством.

Когда Люк закончил, Лотар благодарно кивнул:

— Я еще на минуту воспользуюсь мылом...

Он принес свое белье и занялся стиркой. Не слишком умело, но старательно.

Отведенного часа им едва хватило, чтобы закончить свои дела. Сидя на лавке, уже одетый, Люк бездумно таращился в стену, слушая, как рядом переговариваются Лотар и Майнс, и ему было хорошо.

Торн сдержал свое обещание, и после душа их троих ждал обед. Порядком остывший, но все же настоящий суп и остатки каши. Там же конвойный выдал Люку куртку — не такую добротную, как кожанки пилотов, но все же достаточно плотную. От ривской полевой формы, только без знаков различия, вместо них на ткани остались чуть более темные квадраты и треугольники. Люк с кривой усмешкой надел куртку, которая оказалась впору, и тщательно застегнулся. Он ждал язвительного комментария Майнса, но тот либо подобрел после совместного душа, либо просто проголодался, поскольку сосредоточился на еде. Лотар лишь скользнул глазами по приобретению Люка и тоже ничего не сказал.

После обеда, когда они снова оказались в подвале, Люк устало опустился на уже родной тюфяк и спросил:

— Как вы думаете, сегодня еще будет продолжение? Или эти... развлечения нам грозят только по утрам?

— Он называл это пробным вылетом, — сказал Лотар после паузы. — Наверное, на сегодня все. Я, честно говоря... налетался.

— Если это — пробный, завтра будет по-тяжелому. Но если они собираются использовать вас... часто... Я постараюсь, чтобы больше… — Он прикинул в уме границы, в которых сможет врать Торну, не слишком нарываясь. — Трех вылетов на каждого у них не получалось. Но я понимаю, что три — это тоже очень много. Я внизу чуть не поседел, глядя на вас. Представляю, что было там, в небе. Суки...

— Они должны понимать, что мы можем быстро кончиться, — задумчиво проговорил Лотар. — А в небе... там страшно было.

Его передернуло, и он резко сменил тон:

— Кстати, барон. У меня есть замечания относительно некоторых маневров. Ошибки были, причем грубейшие. Повезло, что противники без опыта. Я бы вас сбил.

— Сбил бы он меня, — проворчал Майнс. — Ну, давай, расскажи мне...

Лотар тряхнул головой, так что подсохшие, зачесанные назад волосы рассыпались кудрями, и принялся объяснять, что он имел в виду. Ладонью он показывал виражи и фигуры, то плавно ведя ею над полом, то выворачивая в запястье.

Люк невольно залюбовался. Некстати вспомнил ощущение тонкой нежной кожи под ладонями, свои руки, скользящие по гладкой от мыла спине от шеи к... Он потряс головой, заставляя себя проникаться тонкостями стратегии воздушного боя, а не тем, кто ее объясняет.

— Ерунда это, — сказал барон, в какой-то момент хватая Лотара за руку и не давая закончить маневр, при котором левая рука должна было, по словам капитана, неминуемо сбить правую. — Теория и практика — это разные вещи.

Лотар фыркнул и попытался вывернуться из захвата. Примерно с полминуты два аса имперских воздушных сил сопели и пыхтели, обхватив друг друга руками, пока Вайсвальд не ухитрился-таки вывести Майнса из равновесия.

Люк отрешенно наблюдал за ними. События последних часов, облегчение оттого, что его блеф сработал, сытный обед... от всего этого сильно клонило в сон. Он прикрыл глаза, собираясь несколько минут полежать, ни о чем не думая.

Проснулся он от того, что рядом кто-то уселся. Со спины разобрать было сложно, да и в подвале оказалось неожиданно темно.

— Я вас разбудил? — голос был Лотара. — Не хотел.

— Сколько... сколько времени? — со сна голос звучал хрипло. Все тело ломило, словно он весь день таскал самолеты собственноручно, на спине.

— У меня часы встали, забыл вчера завести, — сказал Лотар. — А Майнс свои оставил на аэродроме. Так что не знаю. Но ты спал часов пять, не меньше. Я не стал будить, думал, ты устал сегодня.

— Да уж... устал не то слово, — тихо проговорил Люк. — Лотар... тот разговор в силе, помнишь? Готовься к тому, что в ваших рядах перебежчик... желающий спасти свою шкуру. Завтра еще проверю, что там будет, со светляком, не нарушили ли они чего, и если все нормально — буду продаваться с потрохами до появления удобного момента.

— Я лягу, если ты не возражаешь. Барон уже спит давно... Или тебе теперь тепло?

— Ложись, конечно. — Люк с готовностью подвинулся, давая место. —Так все равно теплее.
Он снял куртку, чтобы накрыть обоих сразу двумя, и прижал к себе Лотара. Потом тихо признался:

— Я тебе благодарен на самом деле. В одиночестве я вообще... с ума схожу.

— Я тоже, — помолчав, сказал Лотар. — Ты мне зря приписываешь лишнее благородство. Я вовсе не потому с тобой вожусь, что мне хочется кого-то опекать. Хотя я привык опекать за тот год, что летаю командиром звена. Просто мне очень тяжело, мне самому нужно с кем-то рядом быть. А Майнс... он почувствует. Пока он считает, что со мной все в порядке, он держится.

— Я понимаю, — тихо вздохнул Люк, сердце отозвалось болезненной нежностью, — ты сильный. Все получится. Они рано или поздно проколятся. Должны. Просто должны.

— Я думал, после первого боя будет какая-то ясность. Пока нет... Люк, я никогда так не боялся, как сегодня. Меня ноги не держали... Даже в самый первый бой не так все было. Только это между нами, хорошо?

Он завозился, устраиваясь удобнее. Подушки не предполагалось, а укладываться снова на Люка Лотар считал слишком наглым.

— Клади голову на плечо, — Люк привлек его ближе. — Я видел, что тебе нелегко было. Одно дело, когда есть оружие и можно ответить, а другое вот так. Но ничего. Когда отсюда выберемся — в тебя вообще никто попасть не сможет. И в Майнса тоже.

— Я об этом уже подумал, — Лотар улыбнулся в темноте. От его волос пахло едким мылом, и они щекотали Орнелу щеку. — Это единственный плюс, который вижу. Я привыкну. Нужно просто... перестраивать всю тактику, все, чему я учился, нужно пересматривать.

— Ты сможешь, — абсолютно убежденно сказал Люк, ему не нужно было даже притворяться, — Лотар, ты точно сможешь. Если кто сможет, то только ты. И Майнс... вслед за тобой.

— И ты. Мы все трое должны выжить. Иначе это поражение. А я не проигрываю. Читал в газетах?

— Я сейчас не об этом. Я о новой технике. Про это-то мы договорились. Лететь, заряжая по ходу Файер, — единственный вариант. Главное, чтобы вас на него до этого посадили, и надо светляк из комы вытащить. Иначе на ходу не получится.

— При таком использовании Лютцы будут часто в починке. Сегодня обшивку в пяти местах пробило. К тому же, у Файера другие характеристики, и в воздухе он себя иначе ведет. Должны менять самолеты, если они правда учат пополнение.

— Понятно. Надо будет барону сказать, пусть следит за тем, чтобы не укатывать светляк полностью. Если хоть сколько живой — в воздух ты его поднимешь, а дальше я разберусь. Я уже пробовал.

— Если Файер рабочий, — вздохнул Лотар. — Если он не просто так там стоит. Если... вообще, знаешь, я сам с ним об этом поговорю. Там, наверху, сложно следить еще и за светляком, если честно.

— Я понимаю. Я буду ему заряжать на чуть больше. Пусть просто по времени садится. Как обычно. И все. Но, знаешь... Лотар... вы оба... это же пиздец просто. У меня только при мысли, каково вам там, руки трясутся.

— А ты думай, что это бой. Когда я раньше летал каждый день, у тебя тоже... руки тряслись? — Лотар с интересом скосил на него глаза.

— Нет. Тогда нет. Но, во-первых, я и не видел. Во-вторых... есть разница, ты понимаешь. Когда у тебя есть оружие, я вообще за тебя не переживал. Даже когда Ласточка не вернулась, помнишь, тогда? Я точно знал, что ты на своих двоих придешь.

— Даже я этого не знал, — сказал Лотар. – Упал, конечно, на нейтральной территории, но, сам понимаешь, там всякое могло быть. К тому же, я не первый из этого боя там самолет посадил, на этом поле. Я до того двоих сбил, оба вынужденную совершили.

— А я знал. Есть в тебе что-то... считай, мне , как магу видно, — соврал Люк. Немного дополнительной уверенности в своих силах в таких условиях Лотару явно не будут лишними. — И что в итоге? Расскажи. Ты их убил?

— Нет, зачем? — удивился Лотар. — Они мне выбраться помогли из самолета, мне там ногу зажало. Потом мы прошли деревню кругом и разошлись каждый на свою сторону. Это не ривцы были, а истландцы. В том смысле, что ривских пилотов живьем я только сегодня увидел, у них же авиация не развита вообще. То есть, я так думал. Но неважно, все равно Истландия — сторона противника.

— Ясно, — Люк не был удивлен — все-таки в пилотах есть немножко от бога, которого как раз нет.

— Ну, в общем, там было все по-другому. Я только один раз переживал, когда тебя отправлял. Помнишь, когда ты с дырой в крыле дотянул? Когда снесло половину одного? Я вообще не представляю, как ты добрался. Кстати, знаешь, что сказал майор, он тогда рядом стоял, я слышал? Он сказал: «Но это же Вайсвальд, он на чем угодно летает, а когда никто не видит, летает сам, без самолета, — потом так повернулся, подмигнул мне и добавил: — Только это большая тайна, Орнел". Я тогда понял, что он тоже здорово переживал.

— Я не «дотянул», я упал, — улыбнулся Лотар. – Ну, то есть... я просто медленно падал, меня же крутило и заваливало, летать так нельзя. Но… хм... мне он никогда ничего такого не говорил.

Лотар повернулся на живот и оперся на локти, чтобы удобнее было разговаривать.

— Ну, он же сам сказал — тайна. — Люк улыбался. Сейчас в этом холодном гулком подвале вдруг стало на редкость уютно, его словно заново окатило тогдашней радостью, что Лотар все же вернулся, что его белобрысая физиономия и дальше будет мелькать перед глазами, что он и дальше с серьезным видом будет спрашивать "Скажите, Орнел, до звезд долететь хватит?", а Люк будет опять отвечать: "Хватит еще и вернуться".

— Даже от меня тайна, я понял. Я в детстве думал, что, если очень захотеть, то можно полететь. Нужно только правильно сложить руки и быстро разбежаться. Ну или прыгнуть с высоты. Не испугаешься если и правильно удержишься — полетишь.

— Здорово. А я в детстве делал бумажные крылья и пытался выпрыгнуть с балкона.

— Я тоже. Но без крыльев. Получилось? — Лотар спрашивал совершенно серьезно, как будто им обоим сейчас было по восемь лет.

— Не успел проверить. Учитель увидел. Забрал крылья, отвел к отцу. Потом было странное. Сначала мне всыпали десять ударов розгами, а потом за ужином дали десерт — конструкция крыльев была признана очень удачной. Я тогда обозлился страшно. Особенно за то, что и то и другое, набором... Но.. у меня всегда все в наборе.

— Жаль. А я успел.

— И как? Получилось?

— Да. Ногу сломал. Два месяца лежал в постели. Все лето, в общем-то.

— Да уж... но, думаю, это того стоило, да?

— Наверное. Если бы не сломал и не пришлось все лето учиться, отец не устроил бы мне осенью этой поездки. Мы ездили в Ассен, смотреть на воздушные полеты. Ну, дальше ты понимаешь.

— Понимаю... В Ассен, говоришь? В твои восемь лет? Там еще был такой голубой-голубой самолет, да? Такой почти прозрачный, легкий. И сливался с небом?

— Да. А на хвосте — единорог нарисован или просто лошадь. Но я думал, что един