…ночерпий разлил всем, кто стоял возле трона, светлого игристого вина, и Марк первым поднял свой кубок.
Дэймон слегка повернулся, чтобы найти его взгляд. На губах молодого короля играла удовлетворенная улыбка. Марка неприятно резануло воспоминанием. Почти такое же выражение лица было у еще принца, когда Марк впервые потерял контроль над собственным телом, льнувшим к любовнику, яростно подававшимся навстречу его резким движениям. Тогда, едва закончились сладостные судороги, и Марк смог открыть глаза, он встретился с таким же удовлетворенным взглядом. Принц получил то, чего долго добивался.
Король - Марку пришлось сделать усилие и поправить самого себя - что-то еле заметно прошептал. Марк не слышал его слов, зал звенел от приветственных криков, но легко мог догадаться. Его Величество не ляжет сегодня в одиночестве, он намерен сполна вкусить день и ночь своего триумфа.
Торжественный пир они покинули довольно быстро. Дэймону явно не терпелось, а став королем, он не начал питать большего уважения к нормам приличия и традициям.
Поднимаясь вслед за ним из-за стола, Марк ощущал чужие взгляды, липнувшие к коже. Понимающие взгляды. Он так и не смог к ним привыкнуть. Вслух никто не осмелился бы сказать ни слова в его адрес - принц в первый же раз очень четко показал свое отношение к подобным остротам и острякам - но не ощущать всеобщий интерес и ожидание, когда же его высочеству надоест игрушка, он не мог.
Как только стража закрыла за ними двери пиршественной залы, Дэймон, не смущаясь посторонних глаз, жарко притиснул его к стене коридора. Марк, не пытаясь сопротивляться, вытерпел несколько жестких поцелуев, по опыту зная, что стражники старательно смотрят мимо, а если не поднимать вопрос о свидетелях, то Дэймон быстрее уведет его в спальню.
Хриплое дыхание короля, его нескрываемая страсть привычно отозвались жаром в крови. Марк почувствовал, как внизу живота завязывается знакомый тугой узел.
Он сам потянул Дэймона за руку.
- Пойдем же.
Король, не совсем верно поняв его жест нетерпения, с улыбкой подчинился.
В спальне было жарко, по-зимнему, натоплено. Дэймон с тонкой, кривой усмешкой расстегнул под горлом фибулу, и церемониальный плащ из шелка и горностаевых шкурок упал к его ногам. Король потянул Марка к себе, заставляя того ступить ногами на белоснежный мех.
- Мне для тебя ничего не жалко. Хочешь, прямо на нем?
Марк молча кивнул, не ему беречь королевские регалии. Потом начал расстегивать пояс Дэймона и перевязь, удерживающую меч. Северянин долго привыкал к тому, что принцу нравится, когда Марк сам его раздевает, но сейчас это получалось просто и привычно. Доспехи Дэймон успел снять раньше, сразу после коронации, так что теперь Марк мог свободно запустить руку под камзол и рубашку.
Дэймон резко выдохнул, подаваясь вперед. "Мой" беззвучно прошептали его губы. В зеленых глазах, смотревших неотрывно, бушевало пламя, сегодня даже ярче обычного.
Король не двигался, давая возможность любовнику расстегнуть жемчужные пуговицы. Только едва заметная дрожь пробегала по его телу каждый раз, когда Марк, раскрыв очередные несколько сантиметров ткани, касался губами его кожи. Но, как только с рубашкой было покончено, Дэймон дал себе волю.
Горностаевые шкурки оказались именно такими, как представлял себе Марк, мягкие, нежные, хоть и собирались в складки под его голой спиной. Дэймон, чуть приподнявшись над ним, смотрел жадно и с еле сдерживаемой страстью. Марк видел себя в его глазах - обнаженный любовник на коронационной мантии. Все принадлежит ему, воистину день триумфа. Долго раздумывать об этом северянин не смог, его тело реагировало на ласки короля слишком сильно, дрожь пробегала от макушки до кончиков пальцев. Колени сами раздвинулись в стороны, но просить он не стал. Дэймон сам знает - когда.
Его молчаливый жест не остался незамеченным, но реагировать на невысказанную просьбу король не спешил, покрывая тело Марка жгучими поцелуями, не пропуская ни одного участка. И только дождавшись момента, когда окончательно забывший себя любовник начнет бессознательно вскидывать бедра в поисках хоть какой-то разрядки, Дэймон мучительно медленно вошел в его тело.
Марк вцепился в плечи короля, прикусил губу, чтобы хотя бы стонать не слишком громко. Дэймон тоже был не железный - медленные, нарочито растянутые движения стали быстрее. Марк свел ноги у него за спиной, прижимаясь сильнее, мех и шелк под ним сбились, соскользнули в сторону и теперь его лопатки терлись о каменные плиты пола. Ни он, ни Дэймон этого почти не заметили.
Они пришли к разрядке одновременно, как это часто бывало в последнее время - Дэймону особенно нравилось, когда получалось именно так. Едва отдышавшись он поднял голову, ловя взгляд Марка.
- Проси чего хочешь, - вдруг сказал он глухо, - все для тебя сделаю.
Марк, словно не слыша его, сел и задумчиво провел рукой по шершавому камню. На спине северянина красным темнели свежие ссадины. Потом Марк поднял голову и совершенно серьезно спросил:
- Все сделаешь?
- Все, - спокойно подтвердил Дэймон, - сегодня – все, что угодно. Только это должно касаться лишь нас двоих и не затрагивать королевство.
- Конечно, - Марк кивнул. - Я понимаю.
Он помолчал, погладил искрящийся снежный мех, потом посмотрел на короля.
- Отпусти меня. Я хочу уйти.
- Что? - в первый момент Дэймон словно не понял.
- Я хочу уйти, - повторил Марк. - Совсем. Ну, ты же сказал, что сделаешь все, что угодно, если я попрошу. Королевства твоего это не касается. Отпусти меня.
Дэймон резко сел, подцепил подбородок Марка и внимательно всмотрелся в глаза.
- Вот как? - спросил он тихо, - ты все еще хочешь меня покинуть?
Прочитав ответ во взгляде любовника, он язвительно скривился, поднялся и отошел к окну.
- Не отпустишь? - Марк не вставал, продолжая сидеть на полу, где примятый мех еще хранил отпечаток их тел. - Ты же сам сказал, я могу попросить.
После долгого молчания король, так и не обернувшись, холодно проронил:
- Отчего же. Отпущу. Как ты помнишь, я всегда держу свое слово. Сегодня - все что угодно. Иди. У тебя еще три часа. Сегодня я отпускаю. Но завтра - постараюсь вернуть. Только, - вот тут он, наконец, повернулся, зеленые глаза сверкали бешенством, но голос оставался спокойным, - если найду в своих землях, будем считать, что ты плохо уходил. И хотел, чтобы тебя вернули. И в этом случае ты больше никогда... никогда не станешь поднимать эту тему. Согласен?

Прежде чем ответить, Марк тоже подошел к окну и посмотрел на сверкающий карнавальными огнями город внизу под замком. Народ праздновал вместе со своим королем.
- Нет. Я не успею даже выйти из города, а играть с тобой в прятки я не хочу. Я просто хочу уйти.
- Одевайся, - коротко приказал Дэймон. - Когда будешь готов, тебя проводят до ворот. Иди куда хочешь. И, пожалуйста, возьми денег и тот теплый плащ, что я тебе подарил. Я хочу, чтобы, когда я найду тебя, ты был жив и здоров. Не стоит играть в чистоплюйство. Ты понял?
Марк не стал спорить и говорить, что скорее умрет, чем вернется. Он кивнул и, прежде чем уйти к себе, посмотрел еще раз на Дэймона. Тот по-прежнему стоял у окна, все так же обнаженный. Дракон на его коже сверкал в отблесках ночного празднества, и Марк знал, вместе с новым титулом, бывший принц получил в перспективе много неприятных часов, когда мастера королевства станут изменять и дополнять знак. На мгновение он испытал что-то вроде сочувствия.
- Спасибо тебе, - сказал он, глядя в закаменевшее лицо. - Я соберусь быстро.
- Иди, - почти равнодушно отозвался Дэймон, - у тебя мало времени.

До ворот Марка сопровождали доверенные люди короля. Марк почти не удивился, увидев у дверей своих покоев ту самую неразлучную троицу телохранителей. Дэймон поступил в своем духе, но это лишь усилило уверенность Марка в правильности принятого решения. Он молча кивнул сопровождающим и первым направился к выходу.
До Северных ворот, сейчас распахнутых по случаю праздника, никто из них не проронил ни слова. И только принимая повод коня из рук Марка, воин с равнодушным лицом и холодными глазами, вдруг на мгновение изменил своей вечной каменной маске.
- Удачи вам, - сказал он очень тихо. Настолько тихо, что Марк в первый момент решил, что ему почудилось.
Марк на мгновение замер, пытаясь сопоставить услышанное и картинки из своей памяти - он помнил каждого из них настолько хорошо и четко, что уже отчаялся забыть. У этого, Свена, тонкий белый шрам внизу живота - на границе жестких темных волос - и холодные пальцы.
- Спасибо, - пробормотал Марк. Он, до того не веривший ни в какие чудеса и почти наверняка знающий, что его найдут и потащат обратно, вдруг почувствовал легкое тепло надежды.
Свен кивнул, и все трое, не сговариваясь, повернули коней, возвращаясь обратно. Марк потратил несколько драгоценных минут, глядя им в след. Потом поплотнее запахнул плащ и сделал первый шаг к своей свободной жизни. Оставшееся время он был намерен использовать полностью.
Дэймон, конечно же, не собирался его отпускать, это было понятно. Марк не сомневался, что ровно в полночь король сорвется с места, а гончие без труда возьмут след беглеца, но все же свернул с тракта в лес при первой возможности. Тот дарил хотя бы какую-то иллюзию защищенности.
Он твердо знал, что к Дэймону не вернется. На крайний случай у него был кинжал, прихваченный из замка. Тот самый, которым он так и не решился воспользоваться год назад. Теперь никакого страха не было, лишь холодное знание. Слишком многое изменилось за это время в самом Марке.
Но пока у него было чуть больше часа, и он шел вперед, надеясь на чудо и не веря в него.
Небо над головой светлело, затягиваясь мягкими белесыми облаками. А когда Марк вышел на выжженную в голом зимнем лесу просеку, то вдруг почувствовал, как что-то холодное коснулось щеки. Он замер, не веря своим глазам.
Первые снежинки опустились ему на руку и растаяли, оставив после себя блестящие капельки воды. Пораженный, он поднял голову, вглядываясь в небо - ему не показалось, снег все сильнее валил сверху и, опускаясь на стылую черную землю и сухие листья, и даже не думал таять.
Забыв про неумолимо уходящее время, Марк, запрокинув лицо, стоял на поляне, и снежинки падали на него, забивались в волосы, таяли на губах.
Снег укроет его, снег спрячет следы, снег пришел за ним даже на эти земли. Только бы не переставал.
Опомнившись, Марк зашагал дальше, его следы еще темнели на покрытой белым пухом земле, но он знал, что это ненадолго.

Дэймон метался по собственным покоям, то глядя в окно на невиданное диво – по рассказам Марка он знал, что это такое, но сам видел впервые – то на часы, отсчитывающие последнюю четверть до полуночи.
Ни одна гончая не возьмет след в таких условиях. Скорее всего, собаки вообще ошалеют от странных капризов природы. Король распахнул окно, зачерпнул в ладонь свидетельство своего поражения, сжал в кулаке.
Руку обожгло холодом, но гораздо более лютый холод студил его сердце. Снег сдался, тая под натиском горячей кожи, но всей страстной жажды Дэймона не хватило бы на то, чтобы растопить его там, где сейчас его Марк. И все же король не собирался сдаваться. Пусть все вышло не так, как он планировал, пусть все затягивается, но отложенное удовольствие становится лишь слаще. Он и сам это знал, да и Марк уже - с его помощью - тоже.
С первым ударом часов Дэймон вихрем вырвался из покоев, на ходу созывая людей. Сейчас ему было плевать на капризы богов или демонов, он принимал вызов и собирался выиграть.
А снег не знал… и падал. Падал, надежно укрывая следы беглеца.

Конец.