…аэрсон посмотрел на часы.
— Еще можно пару часов поспать... но ты меня так классно разбудил, что, пожалуй, не буду. На завтрак идем?
— Тебе, правда, нравится? — неуверенно улыбнулся Марек. — Да, конечно, я голодный. А мне еще работать.
— Правда. Марек. Я похож на человека, который делает что—то, что ему не нравится? С тобой хорошо... очень.
— Раньше просто как—то очереди не стояли, — пожал плечами Марек. — Но мне приятно. Слушай, я хотел спросить про... Лори. Если его вот так срывать будет, что с ним делать?
Эрик помрачнел...
— Лори, Лори... то же самое, что тогда делал. У меня вылет сегодня важный. Вернусь, надо будет что—то решать с Лори.
— Решать? Если бы я тебя не знал, ну, хоть немного, насколько знаю, решил бы, что речь идет о расстреле или принудительном лечении.
— Нет. Просто... неприятно это. Нужно будет прогнать Лори через сканер, рассмотреть тонкости, потом как—то разрывать связи, я еще и принцип не знаю, как это было сделано...— он вздохнул, — как же я это не люблю. Это... неприятно очень. Нельзя в мозги лезть без разрешения. Вот что, с тебя потом услуга. Я собираюсь после всего напиться до зеленых чертей, а ты побудешь рядом. Договорились?
— Э... я тебе как собутыльник нужен? — осторожно спросил Марек, отворачиваясь, чтобы надеть штаны.
— Не обязательно. Просто побудешь рядом. Я редко это делаю, напиваюсь, поэтому мало ли...
— Да. Я обещаю. Только я о Лори все—таки беспокоюсь. Может — не трогать его?
— Не трогать не получится. Программа со временем будет давить все жестче.
Марек опустил голову. Снова вспомнив свое задание, вспомнив, что он имперский офицер на вражеской территории, и вот его враг, сидит рядом, длинные пальцы застегивают ворот куртки. А еще один его враг спит сейчас в каюте, рыжий, честный... преданный.
— Когда все это кончится? — тихо пробормотал он.
— Война? Кончится, Марек, и, думаю, достаточно скоро, так или иначе. Хотелось бы на наших условиях... но... не очень понятно. Та операция, в которой ты участвовал, тоже неординарный жест. Империи явно надо закончить войну.
— Операция, в которой я участвовал? — переспросил Марек. — Очень политкорректно. Понимаешь, я тут балансирую на грани, каждый раз выбирая между просто мелкой изменой и той, после которой следовало бы застрелиться… пойдем, я есть хочу.
— Еще пару минут. — Эрик скрылся в ванной. Вышел оттуда уже не совсем не тот Эрик, что вчера так зажигательно танцевал на сцене.
— Хорошо выглядишь, — Марек не знал, принято ли такое говорить мужчинам, но не удержался. Эрик только улыбнулся в ответ.

Работы, несмотря на вчерашние ночные подвиги, оказалось много. Марек провозился до вечера, забыв про обед — слишком увлекся отладкой пропускной системы в офицерский сектор. Он гонял сканирующий чип на стенде в мастерской, но тот по—прежнему считал Марека загадочной ВИП—персоной, и готов был пускать куда угодно.
Когда он вернулся, Лори был мрачен и задумчив. Набрал чей—то номер на комме, спросил у ответившего: — Новости есть?
Выслушал короткий ответ, вдохнул. Посмотрел на Марека.
— Привет.
— Ты чего такой грустный? — Марек расстегивал куртку, собираясь в душ.
— Эрик с Китом не вернулись.
Улыбка медленно сползла с лица графа, куда—то в сердце больно вонзилась раскаленная игла. Точь—в—точь как на аудиенции с Императором, когда ему... сообщили. Он сглотнул.
— Совсем? С... сбили? — говорить такое про Эрика, который сегодня утром сонно улыбался в ответ на его поцелуи, было дико.
— В них попали, я видел, но ничего смертельного. Но потом они из прыжка не вышли... может, выбросило в другом месте. Кит — пилот опытный. Мы ждем.
— Ясно.
Марек сел на кровать, забыв, куда собирался. Выбросило в другом месте. А если плен? Интересно, обменяют ли его на Эрика? Вряд ли. Даже если пригрозят расстрелом — мало ли в Империи графов...
— В общем, народ в трауре. У нас Эрика любят... ладно, прилетят. Это не первый раз у Кита. Они как—то вообще на честном слове долетели с Крысом. Помнишь, он тогда в больнице лежал, когда и ты? Они в прошлый раз тоже с Эриком встряли. Не везет им вдвоем. То—то они вместе почти не летают последнее время.
— Ясно, — потеряно сказал Марек. В счастливые возвращения он верил мало, просто знал, чего обычно подобная удача стоит.
— Лори, если еще и его убьют...
— Не убьют, — убежденно отрезал Лори. — А почему "если и его?".
— Потому, — Марек смутился, но все—таки объяснил. — Мне казалось, мы... друзья с ним. У меня слишком много умерло близких людей уже. Понимаешь? Я... просто так больше не могу.
— Ну, значит, будем ждать. Да? А сейчас пошли есть.

Они не вернулись ни на следующий день, ни потом. Казалось, вся база погрузилась в траур. Но Лори упорно твердил, что все будет в порядке. Марек мельком видел хмурого Талсона. Тот словно разом стал старше. Марек тоже, как и все остальные, разом ощутил всю навалившуюся усталость и истощение душевных сил. По ночам ему снилась семья и Эрик, и он просыпался с мокрым от слез лицом и чувством, что жить незачем. После третьего такого пробуждения, он поднялся и, сам не очень соображая, что делает, прошлепал босыми ногами к соседней кровати. Раньше, когда ему было совсем плохо, он шел к Крису, и они спали вместе, рядом — так было спокойнее и легче. Марек, вытирая лицо одеялом, сел на край постели Лори.
— Мааарек? — Лори приподнялся на локте, — это ты?
— Я. Я посижу с тобой, ладно? Снится всякое, не могу больше.
— Ложись, давай, — Лори подвинулся. — Только одеяло свое возьми, а то замерзнешь.
Марек сходил за одеялом, замотался в него как в кокон и улегся рядом. Дыхание его было прерывистым, но спокойнее, чем пять минут назад.
— Ты ничего? Ну, что я тут? Не тесно?
— Нормально. Что—то плохое снилось? Ты стонешь во сне.
— Да. Я... в общем, хорошо бы Эрику вернуться скорее, если он собирается это делать, — шутка не удалась, и он это понял. — А то я чувствую, что у меня снова почва под ногами ползет. Только ты меня и держишь.
— Они вернутся, вот увидишь, все нормально будет, — Лори говорил это как заклинание, слова дышали верой.
Марек ничего не сказал, только нашел его руку, сцепил пальцы и закрыл глаза.

Утром он проснулся не такой разбитый, как накануне. Все—таки привычка находить успокоение рядом с братом никуда не делась. И работалось в этот день лучше, не так все валилось из рук. "Эрик, возвращайся! Кто будет поливать мой цветок?", — шептал Марек, загоняя в паз робота—уборщика новый аккумулятор. В какой—то момент заклинание сработало, у Марека зазвонил комм. Голос Лори звенел от напряжения и радости.
— Маааарек? Мы получили сигнал. Они на Эре, летим за ними. Держи за меня кулаки, ладно?
— Хорошо. Почему мне нельзя, а? Слоника... слоника ты взял?
— Да, он же в кармане комбеза. Жди. Мы его привезем. Они там застряли, видимо, Крыс отрапортовал о поломке. Странно, правда, что раньше не выходили на связь.
— Держись, Лори. Не... форточку не открывай на корабле. И не забывай причесываться, — сказал Марек. Связь оборвалась. Он посмотрел на робота, тестирующего систему после смены элемента питания и неожиданно для себя, подхватив на руки, поцеловал в стальной блестящий бок.
Через несколько минут зашел Олли. Робот, привычно сопровождавший его, тащил несколько пачек печенья и тарелку с фруктами. Марек, в отличие от Оливера, убежденным вегетарианцем не был, но никто его и не заставлял.
— Перерыв. У нас хорошие новости, слышал?
— Что их нашли? Слышал, — кивнул Марек. — Я рад. Очень. Хотя это, наверное, и непатриотично совсем.
— А? Почему? А... ну да... я постоянно забываю, что ты из Империи. Яблоко будешь?
— Не похож на имперца? Или на врага не похож? Буду, кидай.
Марек поймал яблоко, с хрустом откусил кусок:
— Лори говорил, что ты из обеспеченной семьи, это правда?
— Ну да. Только не спрашивай, чего я тогда тут забыл, в уборщиках, ладно? Мне всегда с роботами возиться нравилось. А какие именно это роботы — уже детали.
— Я знаю, что ты раньше не в техническом отделе работал. Просто... почему не вернулся на планету? Почему остался?
Олли вздохнул.
— Потому же, почему вообще сюда приехал. Отсиживаться за спинами других, это как—то неправильно, понимаешь? Ну и к тому же... ты вот спрашивал, враг ты мне или нет. Но мы же не с людьми воюем, а с системой. С Империей, как государственной структурой, стремящейся поглотить то, что дорого. Лично мне дорого. Но если дорого лично мне, так и что—то делать с этим должен лично я. Ну, в том числе. Понимаешь? Иначе все бессмысленно. А я не смогу себя уважать.
— Не поглотить, а присоединить, — пожал плечами Марек. — Все планеты Содружества — это бывшие колонии Земли, никто не давал права на самоопределение. Формально.
— Ну, мы не будем вести политические дискуссии, ладно? Я понимаю, что у тебя свое мнение на этот счет. Просто для меня присоединение к Империи, это не просто другой АйДи. Это резкая смена менталитета, мировоззрения и ценностей. А вот это меня не устраивает. А вовсе не то, что у вас в Империи налоги на бизнес выше.
— Не факт, — ответил Марек. — У нас зато и социальные гарантии... ладно. Понятно. Как—то это все... знаешь, если бы я не был вторым сыном, я бы не пошел на военную службу. Гражданская война — это неправильно.
— Ну, убивать людей и мне неприятно. Вернее... даже присутствовать, когда они умирают. Тебе не понять, это как удар в голову, очень сильный. Человек, когда умирает, такую боль испытывает и удивление, ну и... в общем, жутко это. Поэтому я и летать не смог. Слишком это...
— Я знаю, о чем ты. Ну, не про голову, но знаешь, когда у тебя в наушниках еще звенит голос того, в кого ты только что ракеты разрядил... вы редко разговариваете в эфире, я знаю. Но бывает же.
— Ну, в общем, ты прав, удовольствие маленькое. Но, есть вещи, за которые много что можно заплатить. Так, слушай, — оборвал он себя, — давай чай пить. А то просто политинформация какая—то. Слышал бы меня Талсон. Или даже Маэрсон.
— Давай, — согласился Марек. — А ты, вот так прямо всех чувствуешь? И меня тоже?
Он разливал кипяток по кружкам. У него тут уже завелась своя кружка, синяя с рекламной эмблемой какого—то банка.
— Тебя меньше. Если не прислушиваться, то можно игнорировать. Некоторых игнорировать почти невозможно, это просто жуть какая—то. Вот, например, возьмем Фреда. Помнишь это туловище?
— Помню. Я ему разбил еще что—то.
— Вот он словно в уши кричит. Только не в уши. Бесит жуть… кстати, спасибо. Тогда ты меня здорово выручил. Я едва не сорвался. У меня и так тяжелый период был, а тут еще эта пародия на человека...
Он сделал глоток, потом посмотрел на Марека.
— Не за что, — подумав, сказал Марек. — Я не люблю, когда рядом со мной себя в руках не держат. А что ты слышишь, когда ко мне хм... прислушиваешься?
— А к тебе надо прислушаться? Ты действительно этого хочешь? — Олли посмотрел на него с интересом.
— Мне любопытно.
— Ты нестабилен. У тебя есть некое горе, вернее даже два. Это как трещина на стекле… не могу объяснить. Трещина в какой—то важной для тебя области. Если туда прицельно ударить пальцем, то все разлетится. Ну и… неприятно это тебе, хотя, может, с твоей стороны выглядит иначе.
— Неприятно, когда в меня тыкают пальцем? — Марек держал вполне нейтральный тон, хотя слова Олли его царапнули.
— Нет, что такое есть внутри, ну... рана, место без кожи. Когда такое есть, всегда неприятно. Даже если никто не тыкает.
— Ясно. Спасибо. Буду лучше за собой следить, — кивнул Марек.
— В каком смысле следить? Это же не контролируется. Просто у тебя все равно это как... ну, как под платком прозрачным. Видно, но не очень. Но вообще—то понятно — слишком быстро слишком многое изменилось. Но все равно, тебя кто—то предал, да? Друг, наверное...
— Н—нет. Не друг. Но я не объясню, вы тут подобными категориями не мыслите. А Лори... — он осторожно запустил пробный шар, — Лори ты тоже чувствуешь? Сейчас, после возвращения?
— Я понял, о чем ты, – кивнул Олли, — Эрик мне рассказал. Мне же Лори держать придется, когда он с программой работать будет. Ну и для подстраховки. Как раз вот на такой случай. Пропал непонятно куда, на меня все бросил.
— Держать?
— Программу нельзя просто так снять, она активизирует другую, на самоуничтожение. И без вариантов. Билет в один конец. Надо держать. Только пока не очень понятно на чем. Если бы у нас близкие отношения были бы, было бы проще, а так...
— Понятно, — Марек вдруг подумал, что Лори может и умереть. Тоже. Они все решили его оставить одного, словно сговорились.
— Не переживай, — вдруг сказал Олли, — все нормально с Берком будет. Мы очень постараемся.
— "Сражение сенсов", выпуск двадцать восьмой, — неожиданно заунывным голосом сказал Марек. — Оливер Беспощадный превращает яблоки в огрызки, исцеляет наложением рук и читает мысли добровольцев.
Оливер, как раз откусивший кусок, чуть не подавился.
— Ты чего?
— Из природной скромности маг отказался давать интервью, сославшись на возмущения в мю—поле и недовольство духов, — продолжил Марек. — Ничего.
— Сам ты маг, — оскорбился Олли.
— Ты чего? — сказал Марек. — Я пошутил. У нас передача такая есть. Просто мне иногда кажется, что ты словно мысли читаешь. Но у меня блок стоит, от таких вот случаев.
— Я мысли не читаю. Их вообще невозможно читать. Можно... как бы так... догадываться. Я просто эмпат, я же тебе говорил.
— Говорил. Ну, я и пошутил. Просто пошутил, чего ты напрягся?
— Не знаю, достали шуточки. Про магов и принцев... слушай, кстати, — он повернулся к графу, — у меня к тебе просьба.
— Да?
— Научи меня драться. Я не умею совсем. А... в общем, мне надо.
Марек посмотрел на него внимательно. На тонкие запястья, на длинные хрупкие пальцы.
— Вас в армии не учат? Ты же... военным был, — осторожно спросил он. — Или только пехоту?
— Я же был шифровальщиком. Нас не учат. По идее мы и так можем за себя постоять. Но я не могу. Не могу контролировать силу. Тут легче тем, у кого слабее возможности, понимаешь?
— Ты хочешь именно драться? — Марек старался, чтобы в голосе не было слышно сомнения, обижать Олли он не хотел. — Или... болезненно и травматично защищаться? Для другой стороны травматично, разумеется.
— Я хочу, — Олли задумался, формулируя, — чтобы, когда человек не понял других аргументов, объяснить ему наглядно. Ну, как с Фредом.
— Защищаться, — перевел Марек, — отвечать на агрессию, так?
— Да.
— Хорошо, — Марек поднялся, отряхнул руки о штаны. — Иди сюда, я покажу кое—что... пойдем от простого к сложному.
Он объяснял, как можно выкручивать большой палец при захвате, причиняя сильную боль, как "блокировать" суставы, как, овладев техникой Тандер, нужно напрягать и расслаблять собственную руку, чтобы бить не кулаком, а вот так, раскрытой ладонью... например в горло. Или в висок.
— Главное, ты должен быть спокоен. Думай про свою руку, готов ли ты ударить, я имею в виду спец—удар, не сломаешь ли себе пальцы. Думай спокойно, представляй что они как будто из стали…
И Марек, резко ударив напряженными пальцами в пластиковый контейнер из—под воды, пробил его насквозь.
— Красиво, — оценил Олли. — Ладонь вот так держать? Да?
— Конкретно вот этому учиться долго, — признался Марек, выдирая руку. — Но вот так для общего развития... делай, как я показывал, клювом пальцы сложить и бей в висок — это проще. Тоже думать нужно, настраиваться. Как будто твоя рука – это птица, опасная хищная птица. Зато в твоем случае это поможет не психовать.
— В висок... убить можно, — задумчиво проронил Олли, разглядывая то, что осталось от контейнера.
— Ты не убьешь. Вырубишь просто. Даже я, наверное, не убью... Я же не мастер. Можно бить еще вот так, — Марек показал скользящий удар по лицу, — будет много крови из носа и потеря координации минуты на две. Ну, ты видел.
Они некоторое время развлекались подобным образом, Олли схватывал на лету, но его движениям, по понятным причинам, не хватало четкости.
— Слушай, давай в следующий раз в спортзале? Там тренажеры есть, я видел. Манекены.
— Ладно. Но это не быстро, чтобы ты особо не думал, что вот завтра же пойдешь всем кости ломать, — Марек хмыкнул, снова посмотрев на изящного Олли. — Самоубийственные удары тебя не интересуют?
— В каком смысле?
— Ну, как можно убить себя. В случае безвыходной ситуации. Тандер это тоже подразумевает, только мне, наверное, слабо. Не пробовал, во всяком случае.
— Нет, у меня есть свои способы на крайний случай, думаю, они будут даже действеннее.
— Научить им ты вряд ли можешь, да? — кивнул Марек. — Ладно. Я сейчас попробую все—таки доделать чертов сканер, несколько дней уже лежит, а то его только на дверь в столовую можно ставить или на общественный туалет. Ваша Хартия подразумевает свободный допуск к туалету всех желающих, да?
— Да. Это право закреплено за каждым, — серьезно согласился тот. — Веселый ты, Марек, оказывается.
— Ты меня просто плохо знаешь. Я... не в форме сейчас. А так—то да. Веселый.
Он повернулся к столу и демонстративно пронес руку с коммом над сканером. Тот приветливо пискнул.
— Нравишься ты ему, — улыбнулся Олли, — явно.
— Он просто чувствует голубую кровь, — Марек отстегнул комм и поднес голую руку. Снова писк. — Видишь. Ему вообще пофиг.
— Какой дружественный интерфейс, — протянул Олли. – Давай, вместе посмотрим.
Они ковырялись еще пару часов, но добились странного результата. Марек все так же считался своим вне зависимости с чипом он или без, а вот Олли пропускать перестали.
— Супер. С другой стороны, ты ведь и не должен туда шляться без пропуска, верно?
— Я один? Ты не считаешь, что это... как—то не по—товарищески?
— Тогда можно поставить его на дверь мастерской. Или одолжить у какого—нибудь офицера комм с чипом, для проверки, что не так.
— А меня в мастерскую мы пускать не собираемся? Ты как этот... из русской сказки, Лис. Который пришел в избушку и выгнал владельца. Мне Люк рассказывал, а ему Кит. Он русский.
— Я знаю эту сказку, — кивнул Марек. — Тони... в общем, я ее читал. Избушка ледяная и так далее. Давай, я сканер заберу с собой и там еще посмотрю? Но, мне кажется, тут нужно менять его просто.
Марек с хрустом щелкнул пальцами, потянулся.
— Олли... ты… в общем, почему ты не ходишь в столовую? Почему тут ешь?.. Это из—за того, что тебя... достают? — прямо спросил Марек.
Олли посмотрел на него, взгляд был нечитаем.
— Да.
— Ясно. Ну, со спортзалом, если мы вдвоем, думаю, проблем не будет. Ладно, я пойду... устал сильно, а хочу еще Лори нормально встретить. Ну и вообще.
Он не стал уточнять, что думает сейчас не только о Лори. Хотя странно — вроде как после всего, что у них с Эриком было, должны быть какие—то иные эмоции. Сердце там сильнее биться, еще как—то.
— Да, иди. Привет Лори, и... позвони, скажи, все там нормально или не очень, ладно? Из первых рук.
— Да, конечно.
Марек постоял пару секунд, мучительно раздумывая, будет ли это оскорбительным для Оливера или нет, а потом все—таки спросил:
— Может, тебя проводить?
— Нет, я останусь. Иди, — Олли слегка улыбнулся и отошел к тестовому стенду.
Марек молча кивнул.


Несмотря на намерение дождаться Лори, Марек все—таки заснул. Рабудил его шум открываемой двери, в каюту залетел сияющий Берк.
— Лори?
— Привет! Мааарек!
Марек сел, потер виски. С какой—то болезненной завистью посмотрел, как Лори снимает летный комбинезон, как моет руки... от него даже пахло сейчас иначе.
— Как Эрик?
— Оба живы. Эрик почти в порядке, Кит чуть похуже. Они сейчас в лазарете оба, но, видимо, ненадолго.
Марек облегченно вздохнул. Но чувства были такие же, как когда он волновался за своих хороших друзей из эскадрильи. Не другие. Это его несколько удивляло и напрягало — получается, что у них с Эриком просто... так? Секс для здоровья? Может, вообще он, Марек, просто его использовал, для того, чтобы заглушить боль, отвлечься от всего кошмара?
Думать такое про себя было неприятно, но врать себе граф не любил.
— Ты чего такой? — чутко спросил Лори, — у тебя все нормально?
— Да, — Марек вздохнул и ненатурально улыбнулся. — Нормально все. Просто завидую тебе. Как думаешь, стоит зайти к Эрику в больницу? Или это будет неправильно?
— Зайди, конечно, только лучше попозже. Сейчас там половина базы пастись будет.
— Да, я понимаю, — Марек вздохнул. — Ты сильно устал?
— Ну, нет, наверное, не знаю. Там заварушка была. Я.. видел ваших сенсов. Одного.
— Да? Как узнал, что сенс?
— Мне сказали. Они с Ирвингом сцепились. А потом я просто дал ему по голове. Вашему.
— Ясно. Тогда отдыхай, наверное, а я поработаю. А потом пойдем гулять. Я давно хотел просто с тобой погулять. Покажешь мне тут все наконец—то.
Лори вздохнул.
— Знаешь... у меня словно личные счеты к нему были. Словно я его уже видел. Это неправильно. Мы воюем с системой, а не с людьми, а я...
— Все воюют с системой. А на самом деле — с людьми.
Марек взял его за руку и потянул на кровать. Пальцы у Лори были теплыми, кожа мягкая, отпускать не хотелось. И Марек просто сел рядом, держа его за руку, поглаживая ладонь.
— Нет, у меня не так. Я там не только этого сенса видел. С остальными, все как обычно. А тут... в общем странно как—то. Словно я — это и не я вовсе. Не могу объяснить.
Марек напрягся, лихорадочно соображая, мог ли Лори видеть того офицера Управления, кто ставил ему программу.
— Так, хватит думать о таком. Понял? — он сгреб его запястья, прижимая к подушке. — Спать ты не собираешься, я смотрю, а Рыжий?
— Рано еще, куда спать—то? — Лори потянулся боднуть его.
— Ты устал, забыл? — Марек не удерживал его больше, позволив толкнуть себя лбом в грудь. — Отдыхай.
— Да ну тебя. Пойдем, выпьем.
— Пойдем, погуляем, а там посмотрим. Я не хочу напиваться, это становится регулярным.
— Ну, пойдем, хоть погуляем.
Они гуляли до позднего вечера, потом, поддававшись уговорам Лори, все—таки зашли в бар, и Марек согласился выпить с ним по кружке пива. Которое оказалось на редкость дрянным, но Лори пояснил, что здесь всегда такое.
Невзирая на это, сидеть вдвоем за столом, грызть орешки и болтать оказалось очень здорово. Пусть и не так, как с Крисом, не так, как с друзьями.
Лори стоял сейчас какой—то отдельной фигурой, возможно потому, что Марек не мог сказать ему правду, оставаясь для него "братом".
Вернулись они слишком поздно, ни о каком визите в больницу можно было уже не думать.

Лори заснул очень быстро, а сам Марек все ворочался, сон не шел.
Он все—таки встал, наскоро умылся и пошел по ночным коридорам в медотсек, в надежде увидеть Эрика и если не поговорить, так хоть через стекло посмотреть.
На ночной станции было тихо, не так, как на Гестии, конечно — тут работали бары, персонал, незанятый вахтой или рейдом, культурно отдыхал. Военный объект…
Но встреченный по дороге патруль вселял надежду, что на Двести Тринадцатой все—таки не полная анархия. С другой стороны, как посмотреть – один из патрульных оказался женщиной. Это в Службе Безопасности—то. Марек лишь покачал головой.
Эрика в медотсеке не было. Молодой парень в униформе младшего медперсонала, сказал, что тот "выписался", и, скорее всего, спит дома. Марек вернулся к себе и, наконец, смог заснуть.
С Эриком они встретились на следующий день, в коридоре. Тот был странно невесел и почти не улыбался. Потом, уже через несколько дней, Марек узнал причину — тот самый Никита с непроизносимой фамилией, на следующий день после спасения с Эры попал под следствие военного суда. Он летал одним экипажем с Эриком на том задании — понятно, почему тот так переживает. Сам Эрик обсуждать эту тему отказывался, в постели отшучивался, что "нечего говорить о посторонних парнях, когда я с тобой". Марек и сам перестал спрашивать, слишком портилось у того настроение от любых разговоров о Ките.
А потом Эрик завел разговор сам.
Они лежали, отдыхая после секса, Эрик задумчиво водил пальцем по плечу Марека и вдруг спросил:
— Ты… будешь скучать?
— По кому? — Марек все еще тяжело дышал, по телу разливалось сладкое ощущение блаженной усталости. — И почему в будущем времени?
— Я уезжаю. Скоро. Видимо, насовсем.
Марек резко сел на постели, посмотрел на Эрика. Тот не шутил — глаза оставались серьезными. Марек отстраненно отметил, что под ними залегли темные круги. Не высыпается он, что ли?
— Куда?
— На планету. Я увольняюсь. Как только разберемся с Лори.
— Подаешь в отставку? Я должен радоваться такому ослаблению армии противника? — Марек попытался улыбнуться, но вышло как—то криво, и шутка тоже получилась плоской.
— Ну, не знаю. — Эрик хмыкнул, показывая, что шутку понял, — просто... решил предупредить заранее.
— У тебя здесь проблемы какие—то? — Марек вздохнул. Ну, какие у командующего шифровальной службой могут быть проблемы, которые он, Марек, вдруг поможет ему решить? Не пристают же к нему в коридорах, как к Олли. Точнее — пристают, но Эрик к этому как—то иначе относится. И разобраться способен сам.
— Нет. Здесь у меня проблем нет. У меня просто есть дела на одной из планет.
— Я буду скучать, — сказал Марек, — но, знаешь, я тебе давно хотел кое—что сказать...
Он поморщился, чувствуя, как от стыда краска заливает лицо. Нужно сказать, давно нужно. Иначе, это просто некрасиво по отношению к Эрику.
— Да?
— Мне кажется я... ну… я тебя не люблю. В том смысле, что... — Марек резко выдохнул, и заговорил увереннее, — мне с тобой очень хорошо, и я счел бы за честь продолжать считать тебя своим другом. Возможно, именно это мешает мне воспринимать тебя иначе.
Эрик повернулся, внимательно посмотрел в глаза графа, потом медленно спросил:
— Ну да, я знаю, а в чем проблема?
— То есть? — Марек растеряно посмотрел на него. — Мне казалось... ты... пытаешься нормальные отношения построить. Точнее ненормальные. Черт, я запутался.
— Марек, — Эрик улыбнулся и мягко очертил линию скул графа, — мне с тобой очень хорошо. Я считаю тебя отличным парнем. Мне очень нравится секс с тобой, но я никогда и не думал, что мы можем составить пару. И тем более не думаю, что тебе это нужно.
— Да? — Марек не смог скрыть облегчения. — А почему ты мне раньше не сказал?!
— Мне казалось, что это не обязательно произносить вслух. Ты в курсе, что я тебя чувствую, я же эмпат.
— Я—то не эмпат! А ты... зараза ты, а не эмпат. Молчал все это время! Я думал, что я просто... пользуюсь тобой, что я поступаю очень недостойно, а ты...
Марек навалился на него сверху, прижал к кровати.
Эрик улыбался, тепло и ярко, как раньше. Потом потянулся и поцеловал.
— Я буду скучать, — повторил Марек, — как я сейчас скучаю по друзьям... нет, все—таки немного больше.
Он с силой провел рукой по его груди, не то лаская, не то массируя.
— Я тоже буду скучать. — Эрик послушно выгнулся, — но пока мы оба здесь, продолжим?
— Да... да... — Марек на самом деле уже продолжал.
Через некоторое время, отстранившись от распластанного на постели Эрика, чтобы поменять позу, граф неожиданно спросил:
— Мы всегда делаем так, как нравится мне, как хочу я. А ты... ты чего сейчас хочешь? Что мне для тебя сделать?
— Что хочешь, — глаза Эрика ярко блестели, — что—нибудь из того, что еще не делал.
— Да? Я, кажется, уже столько всяких ужасных вещей делал...
Марек потянулся вперед и погасил свет, тот горел неярко, но сейчас ему хотелось полной темноты.
— Повернись на спину, а?
Эрик молча послушался.
Марек сосредоточенно, не давая себе возможности передумать, опустился между его раздвинутых ног. Наклонился и, приоткрыв губы, позволил кончику члена скользнуть между ними. Лизнул головку, ощутив чуть солоноватый вкус.
Эрик тихо, но очень чувственно застонал, выгибаясь.
Оторвались они друг от друга только к утру, за это время граф узнал еще кое—что новое о сексе, но ни неловкости, ни других неприятных чувств не было. С Эриком все оказалось как—то просто и естественно. В какой—то момент Марек вымотался настолько, что после очередного оргазма просто провалился в сон.


Проснулся он поздно и один — Эрика в каюте не было, а одежда Марека, вчера небрежно сброшенная куда—то на пол, сейчас аккуратно висела на спинке стула. Неприятный звук, выдравший его из сна, был сигнал комма — на работу идти было не нужно, даже техникам полагаются выходные, значит это не Олли...
— Мааарек? Ты куда пропал? На обед идешь?
— А? А что, уже обед? — о том, куда он пропал, Марек говорить не стал. Они с Лори как—то по умолчанию решили эту тему не обсуждать. Лори, кажется, догадывался, что его брат себе кого—то нашел, но не расспрашивал.
— Да, скоро кончится. Ты пойдешь?
— Да... я уже иду. Что же ты ждал до упора?
— Ну, мало ли, вдруг у тебя дела. Тогда давай, в столовой встретимся, ага?
— Да.
Марек отключил комм. В столовой он появился через пятнадцать минут, нужно было принять душ и вообще привести себя в порядок после прошедшей ночи. Воротник он застегнул до конца — Эрик, увлекшись, оставил на шее след от укуса.
В столовой почти никого не было. Когда Марек вошел в зал, Лори уже сидел за столом с двумя подносами и разговаривал по комму:
— А когда?.. Я? В столовой... нормально через два часа. А какое дело?
Марек сел напротив, и, улыбаясь, смотрел на него. Лори виновато покосился на комм "сейчас, погоди". Марек кивнул, но взгляд не отвел и есть не начал.
— Ну да, хорошо... Что? Вместе? — он бросил еще один взгляд на Марека, теперь удивленно встревоженный. — А зачем? Все ведь уже выяснили... Точно? Ну, хорошо.
— Что там такое? – Марек, наконец, придвинул к себе поднос поближе. — Вместе — это со мной?
— Ага, — Лори недовольно посмотрел в свою тарелку, у него явно пропал аппетит, — не знаю, что там. Эрик просил подойти к нему. Через два часа. Вместе.
— Странно, я же его видел, но... хм... недавно. Он ничего не говорил. Ты чего напрягся? Из—за меня?
— Ну, да. Сколько можно тебя терзать? Хотя, он сказал, что ты так, за компанию. Ничего не понимаю.
— Расслабься. Никто меня давным—давно не терзает. Тем более Эрик. И вообще, нормально у меня все с вашими — ко мне, вон, позавчера в спортзале трое попросились, фехтовальные приемы показать, чтобы "как в кино".
— Ну ладно... тогда приятного аппетита.
Марек ел быстро. Столовую, конечно, не закроют на обработку, пока они тут сидят, но включат кварцевые лампы и уборочная машина начнет ездить вокруг, намекая, что пора бы заканчивать.
— Лори, ты обо мне не беспокойся. Я... большой уже.
— Можно подумать, о больших не беспокоятся, — хмыкнул тот, — я вон, тоже большой, и что?
— Ты младше, — отрезал Марек. — И это не поменяется, пусть тебе хоть шестьдесят стукнет.
— Я о тебе беспокоюсь, — упрямо возразил тот, — и это тоже не поменяется. Хоть тебе шестьдесят пять стукнет.
— Хорошо, — сказал Марек и накрыл его руку. — Спасибо тебе.
Сам он совсем не был уверен, что "это не поменяется". Узнает Лори, что никакой он ему не брат, что врал все эти месяцы, причем врал каждый день и пользовался тем, что предназначалось не ему. Диверсант, самозванец — лучше некуда.
Лори на мгновение сжал его пальцы и занялся едой.
Когда они вышли из столовой, сопровождаемые гудением кварцевателя, Марек предложил:
— Еще два часа. Пойдем, погуляем просто? Я свободен сегодня.
—Давай. Пошли в оранжерею. Северную?
Марек кивнул. Северную он любил больше, чем Южную. Ну и пусть резервуар с водой — всего лишь часть системы фильтрации. И что с того, что рыба в нем плавает в качестве био—контроля качества? Иногда био—тестеры вылавливали и ели, в основном, конечно, по большим праздникам со странными названиями. День Свободного Труда, например. Зато в Северной было похоже на Нью—Айленд — место, где он провел все детство.
Лори так и не смог окончательно расслабиться, даже во время прогулки мимо искусственного водоема, поэтому на встречу с Эриком они пришли даже чуть—чуть заранее. В кабинете Эрика, к своему удивлению Марек увидел Олли. Тот сидел в гражданском, но так, словно имел право тут находиться. Самого Маэрсона не было.
— Олли? — Марек не смог скрыть удивления, и потому брякнул первое, что пришло в голову. — Ты... у тебя выходной?
Как будто это было старой традицией станции — проводить выходные дни в кабинете шефа шифровальной службы.
— Привет, Марек. Ну да, можно и так сказать. Маэрсон сейчас будет. Он там настраивает кое—что.
— Настраивает что? — Марек почему—то снова подумал про сканер. Хотя, Эрик бы сказал ему ночью. Значит, дело в Лори? Они все—таки решили? Сердце неприятно, тяжело стукнуло невпопад, пропуская одни удар. — Черт.
— Ну, долго объяснять. Он сейчас сам придет и все расскажет.
— Что—то ты темнишь, Олли. — Лори нахмурился и неосознанно сделал шаг ближе к Мареку, словно собираясь заслонить, — что, черт возьми, происходит?
Ответить Олливер не успел, вошел Эрик.
Граф выдавил из себя улыбку, протянул руку. В конце концов, сегодня они еще не здоровались.
— Успокой Лори, Эрик. Он считает, что там допросный кабинет готов, и иголки под ногти уже стерилизуются. Ну, чтобы я, наконец, выдал, как его... план аэродрома.
— Какого аэродрома? — Эрик выглядел собранным и натянутым, как струна. И чувство юмора у него временно пропало. – Лори, у меня к тебе серьезный разговор.
— Ты говорил, что вы с Мареком закончили, так? — не терпящим возращения тоном перебил его Лори.
— Так.
— Ну, тогда что еще?
— Дело не в Мареке, Лори, дело в тебе.
— Во мне? — Лори, уже разогнавшийся для дальнейшего спора, на мгновение опешил, — как это во мне?
— Да. Мне не нравятся твои потери сознания. Тогда когда мы в… Продолжение »