…тро привел себя в порядок и выскользнул из каюты, когда парни только начали просыпаться. Южное крыло, нужный ярус. Через пятнадцать минут начинается завтрак, но мне хотелось "поймать" Ирвинга до него, вдруг он решит прийти в наше время. Ну и заодно, наверное, убедиться, что он не остался ночевать этажом выше. Я нажал сигнальную кнопку.

Дверь открыл Ирвинг. Бодрый и веселый, совершенно здоровый на вид, полуголый и с  пеной для бритья на одной щеке.

— Крон, блин, когда ты перестанешь забывать... о, привет, Дин, это ты?

— Доброе утро, — вежливо ответил я, потому как не знал, один Ирвинг или нет. — Пришел узнать, как ты... и вообще.

Вместо ответа Лейт резко втянул меня внутрь и поцеловал, едва прикрыв дверь.

— Ты чего, обалдел? — я, смеясь, с трудом отбился от него. — Умойся сперва.

— Ты тоже, у тебя пена для бритья на лице. Плохо умылся?

— Вот зараза! — я огляделся. — Вдвоем живете?

— Да. Уплотнили. Ванна здесь.

— Уплотнили? — протянул я. — Это нас уплотнили, нас, как ты помнишь,  там четверо.

Я зашел в ванную комнатку, пустил воду и смыл крем. Ирвинг тут же втиснулся рядом, быстро умылся. Снова поцеловал, на этот раз не торопясь, нежно. Кажется, мы оба начали входить во вкус. От него пахло мятой и немного медом.

— Твой сосед не придет? — с некоторой опаской спросил я. — Уверен?

— Не уверен, но мы ничего и не делаем. Сейчас оденусь, и на завтрак пойдем. Ты все-таки чего в такую рань? По делу или... соскучился?

— Какое в восемь утра может быть дело? Соскучился. Ну и... надеялся, что ты у себя спишь, а не там, наверху.

— А, нет. Там я уже давно не сплю. Кстати, я тоже по тебе соскучился. Подожди, сейчас оденусь.

Я кивнул. Сел на кровать — видимо, Ирвинга, начал оглядываться по сторонам, хотя больше мне нравилось смотреть на него самого — как двигается, как ищет в шкафчике свежую майку, как ерошит волосы перед тем, как их расчесать.

Ирвинг ускорился и закончил собираться по-военному быстро.

— Идем?

Потом уже у входа спохватился, подошел к тумбочке, что-то сунул в карман. Прежде чем выйти, еще раз задержал меня у дверей и просто мягко провел пальцами по губам.

Завтракали мы в странное время — еще застали имперцев и досидели до того, как пришли ребята из Содружества. На этот раз давали не манную кашу, к моей огромной радости, так что шоколадки не понадобились. Ирвинг здоровался с входящими, я тоже кивал — на меня перестали смотреть как на врага и начали как на пустое место. Прогресс налицо.

— У тебя есть планы на после завтрака? — словно невзначай спросил Ирвинг, подцепив вилкой очередной кусочек омлета.

— Танцевать? Пуговицы пришивать? Кстати, я придумал интересную штуку. Завязываем тебе глаза, ты рисуешь, а я смотрю. Или наоборот. Или я пришиваю пуговицу с закрытыми глазами, а ты меня корректируешь.

— Вариант. Тогда дожевывай, и пойдем в гости к Деве.

— Погоди. А ты сам чего хотел?

— Я тебя спрашивал. По-моему, хорошая идея.

— Ладно. Просто если есть варианты, я не настаиваю.

Я допил кофе в два глотка и поднялся.

 

Ирвинг взял карандаш и приготовился. Мы сидели на все той же ступеньке, он — с блокнотом в руке, и готовились попробовать мой метод тренировки.

— Только я не очень хорошо рисую. Давай, диктуй.

— Я тоже, — соврал я, чтобы он не комплексовал. Потому как в интернате считался штатным художником и рисовал все стенгазеты нашей группы, на все праздники. В общем, я просто начал представлять, как бы я рисовал, если бы это моя рука держала карандаш. Ничего сложного — от соблазна нарисовать Маленича руками напарника я воздержался. Просто дорожка среди деревьев, солнце сверху, скамейка...

— Знаешь, — сказал Ирвинг чуть погодя, рассматривая рисунок,  — для меня это прыжок выше головы. Серьезно. Я вообще-то остановился на стадии "палка-палка, огуречик".

— Ну ты и на стрелка не учился. Вообще ничего, похоже получилось, я так примерно и "рисовал". Поздравляю. Вас что, в школе рисовать не учили?

— Учили, я не поддавался. Меня другое привлекало. Музыка.

— Ясно. А нас в интернате всему учили, но слуха у меня не оказалось. Совсем. Только чувство ритма, так что я умею на барабане барабанить. А ты на чем?

—  Барабанить? — он усмехнулся. — На гитаре. И еще на рояле, но на базе рояля нет.

— А гитара, значит, есть, да? — уточнил я.

— Есть. Хочешь послушать?

Я кивнул.

— Здесь?

— Нет. В каюте.

Я поднялся.

— Пойдем. Раз барабана нет...

Шли мы недолго, снова свернув к восемнадцатой каюте сектора Ю-32 бис. Ирвинг открыл карточкой дверь.

— Заходи.

— Это же вроде не твоя? — уточнил я, но вошел, не торчать же в коридоре. Внутри оказалось... комфортно. Во всяком случае, настолько, насколько жилье одного человека может отличаться от того места, где вынуждены жить несколько.

.— Да, Эрик дал ключи. У них с Китом сегодня вылет сложный. Будут только к вечеру. Или завтра... разведка.

Я начал понимать, что за "место" нашел Ирвинг и почему необходимо было уточнять время. Ничего себе у него шеф. Если бы Ллойд пускал нас в свою каюту перепихнуться с девочками... ну, его личный рейтинг, конечно, вырос бы в наших глазах, но почему-то он так не делал.

— Ясно. Тебя подождать, или гитара тоже здесь?

Я сел на стул, сложил руки на коленях, как-то в чужом жилище было не по себе. Хотя надо отдать должное — Эрик жил в чистоте и уюте. Конечно, никаких салфеточек, зато мягкий коврик у кровати, фотографии с лесными пейзажами, смешная лампа в виде старинной ракеты.

— Подожди. Сейчас принесу.

Пока я ждал, успел осмотреть все: и фотографии на стенах, и книги на полке — не электронные, настоящие. Эстет, блин, этот Эрик.

— Заждался? — дверь снова открылась, вошел Ир с гитарой. — Ты точно хочешь музыку, или это было из вежливости?

— Да. А что? Это так ужасно может быть?

— Ну, смотри сам.

Я сел и изобразил готовность слушать. К моему удивлению, он не начал петь — он просто играл, пальцы быстро перебирали струны, создавая музыку, а не песенное сопровождение. Я как-то не думал, что, говоря о музыке, Ирвинг имеет в виду именно музыку. Это оказалась несколько непривычно, но приятно, и я действительно получал удовольствие, хоть и не любитель такой... классики. А потом он начал петь. Одну песню — и игра стала более жесткой, под стать словам: про боевое братство, про звезды над нами и далекую Землю. Голос у него был приятный, вполне себе поставленный.

— Знаешь, бросай-ка ты этой ерундой заниматься, — вздохнул я, когда он закончил и, поймав недоуменный взгляд, пояснил: — Я военную службу имею в виду.

— То есть? — Ирвинг нахмурился, положил гитару на колени.

— Играешь ты хорошо. Жалко такое... оставлять просто так.

Я пересел к нему и поцеловал в складку между сведенных бровей.

Ирвинг аккуратно отложил гитару. Потом очень тихо прошептал, глядя на меня потемневшими глазами:

— Я не только это умею хорошо делать.

— Целоваться ты еще умеешь, я знаю. И Чужих сбивать.

— Не только... — Его руки мягко коснулись форменных пуговиц моего кителя.

— Только не отрывай...

Он раздевал меня не торопясь, но уверенно. Майка тоже легла вслед за кителем, я поежился — не от холода, тут везде была одинаковая температура, а от нервных мурашек, побежавших по коже.

— Не буду. Я буду очень осторожен.

Я выпрямился, сам расстегнул застежку ремня — в том, чтобы раздеваться, когда он сидит рядом и смотрит, — в этом тоже была своя фишка. Расшнуровал и скинул ботинки, потом стянул брюки вместе с нижним бельем, переступил через них, оставляя на полу.

— Твоя очередь. — Голос у меня был почти ровный.

Он усмехнулся. И стал раздеваться с видом и, главное, сноровкой профессионального стриптизера. Умудрившись даже процесс снятия ботинок и носков сделать эротичным. Хотя, возможно, я теперь просто необъективно отношусь к вопросу.

— Я смотрю, мастерство не пропьешь, да, Ир?

Я подошел и, испугавшись в последний момент сделать что-то более откровенное, положил руки ему на плечи. Заодно придерживая на некотором расстоянии.

— Я проигрывал в карты пару раз, — улыбнувшись, ответил Ирвинг. А сам стоял и не делал никаких дополнительных движений, оставляя всю инициативу мне. А я, черт возьми, толком не знал, что делать. Не заваливать же его было прямо сразу на эту кровать! Поэтому мы продолжили разговаривать.

— А меня ты тоже в карты проиграл? Ну, в смысле... когда сел ко мне в столовой?

Я вздрагивающими ладонями гладил его по спине и груди. Здесь было слишком светло, и от этого я терялся еще больше.

— Нет, проспорил просто. Свет приглушить? — Он, не дожидаясь ответа, протянул руку и выключил верхний плафон. Теперь светились только сигнальные огни лампы-ракеты.

— Ага, спасибо. Так лучше, намного.

Я подумал, что дальше стоять посреди каюты глупо, и сел на кровать. Искренне надеясь, что Эрик правда улетел далеко и надолго. Ирвинг приземлился рядом, снова не пытаясь ничего делать, лишь следуя за мной. А потом вдруг улегся на кровать, так, что его голова оказалась у меня на коленях. Ну, знаете, рисуют романтические парочки в такой позе где-нибудь под деревом. Только парочки обычно все-таки разного пола и одеты.

— О как... — пробормотал я. — И чего, тебе так удобно?

А потом, разозлившись на себя за все эти смущения и тормоза, нагнулся над ним, поцеловал — туда, где ребра сходились в солнечное сплетение. Ну и плевать, что поза двусмысленная, он сам так лег. У меня стоял, с тех пор как я разделся перед ним, и сейчас я, кажется, задел головкой члена его щеку или лоб, но Ирвинг не стал отодвигаться, наоборот, чуть повернулся и потерся о мое бедро, как большая кошка. Я вздрогнул. И продолжил начатое — прокладывать поцелуями дорожку до его пупка. Что я буду делать потом, когда я туда доберусь, решил пока не думать. Ирвинг немного поменял позу, и я почувствовал его губы, целующие кожу на внутренней стороне моего бедра.

Я судорожно сглотнул. Вдохнул, выдохнул несколько раз.

— Зачем ты меня дразнишь, а?

— А я дразню? Мммм? — в голосе Ира звучала сама невинность, но язык, помедлив, снова прошелся тем же путем.

— Ир, ну... пожалуйста, а? — пробормотал я. И для убедительности снова поцеловал его в живот, на этот раз чуть ниже. — Ну...

— Что?

— Ты... ну, ты там вчера говорил, что... — я окончательно смутился. — В общем, раз уж ты все равно там лежишь, и вчера говорил... в общем...

— Ну? — Ирвинг слегка приподнялся и дернул меня к себе. Пальцы стиснули мои плечи, не давая отстраниться. — Дин, если хочешь получить, имей смелость попросить. Называя вещи своими именами.

— Хорошо. — Я снова сглотнул. — Боялся тебя задеть. Сделай мне минет. Можешь?

На этот раз я, кажется, покраснел весь, до корней волос. Как хорошо, что здесь темно.

— Могу, — он светло улыбнулся. — Дин, это не стыдно. Это приятно. И даже... красиво.

Он опустился вниз, на колени, между моих расставленных ног, и так, снизу вверх, посмотрел мне в глаза, облизал губы. Я и без его слов был совершенно уверен, что это приятно — но только одному человеку. Впрочем, ему лучше знать. А у меня все мысли сейчас были совсем не о том. Я смотрел на его губы, на глаза, блестевшие в полумраке, а потом тихо, протяжно застонал, когда эти губы обхватили мой член и скользнули вниз.

Минет Ирвинг делал, определенно, далеко не в первый раз. Я, конечно, не специалист, но получалось у него... да хорошо у него получалось! Я позволял ему все, даже когда его руки касались меня... ну, в общем, там, где я, наверное, не был пока морально готов — потому что сейчас мне было слишком хорошо. Единственное, что я старался контролировать до последнего — это не слишком толкаться ему навстречу.

— Ир, Иииир...

Почувствовав, что сейчас взорвусь, я попробовал отстраниться, но Ирвинг не дал, обхватил руками мои бедра, лишая такой возможности... Я толкнулся еще несколько раз, проскальзывая ему чуть ли не в горло, а потом со стоном кончил. Ирвинг не выпускал мой член изо рта и проглотил сперму, во всяком случае, большую ее часть. А потом просто сел на пол и молча смотрел на меня.

Я какое-то время пытался отдышаться, а потом только и придумал, что сказать:

— Спасибо. Это охуительно было. Только зачем ты... но спасибо...

— А сейчас, Дин, — спокойно, даже буднично, сказал Ирвинг. — Наступает момент истины.

Он быстро поднялся, сел рядом и коснулся своими губами моих. Его рука на моем затылке, как в первый раз, не давала отстраниться, но целовать он не спешил, замер. Я нифига не понял, какой момент истины должен наступить и что он такое себе придумал, но шкурой, каким-то шестым чувством понял, чего не стоит делать. И поцеловал его, проводя языком по губам. Конечно, странновато это, если вспомнить, чем Ир только что занимался, но ведь он от меня не шарахался пять минут назад и не плевался. Значит, ничего... ужасного... Ирвинг как-то расслабился, точнее, я только сейчас понял, что из  его движений ушла напряженная скованность. Когда мы, наконец, оторвались друг от друга, его глаза сияли.

— Объясни теперь? — попросил я. — Что за момент? Чего ты там проверял, балда?

— Ну, если бы ты сейчас с криком "фу, зубы почисть!" удрал, то этот минет, в моем исполнении, для тебя был бы последним.

— Я что, похож на идиота? — Я даже немного обиделся. — Дурак ты, Ирвинг Лейт.

— Дурак, — согласился он легко. — Но мало ли... Об ответной любезности тебя просить все равно не стоит, так?

— Ир... я, наверное, не дозрел, — честно сказал я. — Но, если ты очень хочешь, я попробую. Я хочу, чтобы... ну, в общем, чтобы тебе было хорошо.

— Ты можешь... мне по-другому сделать хорошо, заодно и поучишься, как действовать... — как-то осторожно произнес Ирвинг.

— Ладно, — брякнул я, не очень соображая, на что подписываюсь. — По-другому, это в смысле?

Вместо ответа тот просто завалился на койку, увлекая меня за собой.

— Иди сюда.

Я вытянулся рядом с ним, начал гладить по груди и животу, потом коснулся языком соска, прижал его губами, как бусинку. Ирвинг порывисто выдохнул, но не мешал. Во всяком случае, это ему явно нравилось. А потом я опустил руку ниже и в первый раз сам коснулся его там. Гром не грянул, только Ирвинг снова еле слышно вздохнул. Повернулся мне навстречу и тоже обнял меня, поглаживая по спине. Пальцы отмечали позвонки, задерживаясь на каждом. Я же медленно ласкал его рукой — ощущения были странные, но тоже ничего ужасного — а сам выгибался под сильными пальцами, отсчитывающими и массирующими каждый позвонок. Казалось, Ирвинг никуда не торопится, а я не знал, сколько у нас есть времени, и просто решил доверять ему. Потом он снова вошел в контакт, так что я мог чувствовать его почти так же, как и себя. Он был очень возбужден, причем это еще мало сказано. И ему нравилось то, что я делаю.

— Все-таки я тебя боюсь, — пробормотал я с почти мазохистским наслаждением. Потому как опять на несколько секунд у меня в голове началась каша — я трогал его и одновременно чувствовал эти прикосновения сам.

— Правда-правда? — прошептал он, голос у него словно сел. — Если ты против, я перестану. Ты же знаешь.

— Не надо переставать, просто как-то это глючно, — я коротко засмеялся. — Да блин, тут все глючно, так что уже без разницы.

Я нервничал. В общем-то, понятно было, почему. Вся ситуация как-то до сих пор не улеглась у меня в голове, в крови адреналина было столько, что куда там боевой обстановке. Но страха не было, и желания прекратить — тоже.

— Шшшш... расслабься. — Рука Ира легла на мой член, словно вопреки его словам. На этом меня заклинило. Я дернулся к нему, ближе, плотнее, навалился сверху, обнял руками за плечи, потом скользнул ладонями выше — схватил за уши, чтобы не отвернулся, и начал целовать куда попадал: нос, щеки, глаза, губы.

— Хороший мой... балбес... лохматый...

Я нашел его губы, поцеловал, на этот раз не нежничая, а жадно и требовательно. В ушах стучало, и я знал, что он тоже меня хочет, еще как хочет, внутри своей головы знал.

В какой-то момент Ирвинг вдруг замер и аккуратно отстранился. Я не хотел его отпускать, сгреб обратно, и он начал, смеясь, отбиваться.

— Подожди, стой, да стой, тебе говорят. Я сейчас, чудо мое... да погоди ж ты.

Он похлопал меня по плечу, как лошадь... Я остановился и несколько обалдело посмотрел на него:

— Чего годить?

— Сейчас.— Он изогнулся и потянулся вниз, на пол, к нашей одежде. Потом вернулся обратно, сжимая что-то в руке.  — Все, я снова твой.

Он завалил меня на себя, ладони скользнули по моей спине и подхватили под ягодицы. Сжали. Несильно, но требовательно.

— Кстати, ты можешь не стесняться, засосы на мне никого не удивят и не расстроят, — сказал Ирвинг.

— Это ты намекаешь на что? — Я легонько укусил его за шею. — Что у тебя никого больше нет, или что все они люди пофигистичные?

— А думай, что хочешь. — Большие пальцы его рук стали поглаживать кожу, растирая, массируя, касаясь мышц как-то удивительно верно. Это был просто массаж, но дело в том, что массаж ягодиц мне доставался редко. И сейчас ягодицы очень радовались ощущениям. Я немного приподнялся, переползая повыше, чтобы ему удобнее было дотягиваться. Вот ведь да... основной, можно сказать, рабочий орган, работа-то у меня сидячая, а я так мало раньше о нем заботился.

— Я тебя не раздавил?

— Нет, все отлично. Хотя... давай, ложись на живот. Мне удобнее будет.

Я вытянулся на мягкой и широкой — ну, во всяком случае, она была шире наших коек — кровати Эрика, зарылся носом в подушку.

— Шеф твой настоящий друг...

— Он больше, чем друг. Эрик, он, знаешь... короче, отец-командир. В самом лучшем смысле этого слова. Когда он подал в отставку, на всей базе траур был.

Я изогнулся под его руками, которые с силой провели вдоль всей спины.

— По... повезло тебе. Но сейчас же он вернулся?

— Да. Вернулся. Его снова мобилизовали. Из-за Чужих. Так... а теперь ты не дергаешься и мне доверяешь, хорошо? Если захочешь прекратить, скажи, только... если действительно захочешь.

— Мне хорошо, — честно ответил я.

Ирвинг снова сосредоточился на моей заднице. Потом его руки на мгновение исчезли и снова вернулись, смазанные чем-то вроде масла. Массаж продолжился. Пальцы Ирвинга скользнули между половинок, не делая никаких акцентов или остановок, и нежно занялись мошонкой. Я вздрогнул, постепенно начиная понимать, к чему тут все идет. Первым желанием было скатиться с кровати и удрать подальше, или сказать, что я не такой, что он не совсем правильно меня понял, но я усилием воли заставил себя лежать на месте. Нельзя быть "немножко беременной". Если я вообще решил, что готов к таким... таким отношениям, значит, нужно принимать все как есть, целиком. В конце концов, Ирвинг тоже должен что-то получать от этого, если я, конечно, хочу его еще раз увидеть. Пока ничего совсем кошмарного он не делает, а там как-нибудь переживу.

— Не бойся... наоборот, запоминай, — вдруг сказал Ирвинг. — В следующий раз это я буду лежать герцогом, а ты пыхтеть, понял?

— Герцогом... это, значит, так называется?

Мне стало неудобно за свои мысли — Ирвинг-то, зараза, все чувствует. И я, желая окончательно сам себя лишить возможностей для отступления, чуть раздвинул ноги и изогнулся ему навстречу, подставляясь под гладящую меня руку. Чтобы он не думал, что меня заставил.

— Ну а кем? Про более вышестоящих ты мне говорить запретил. Ну хорошо, не герцогом. Фон-бароном. Лежишь себе, удовольствие получаешь, а я тут тружусь в поте лица. Так что в следующий раз меняемся...

Ирвинг продолжал нести какую-то ерунду, которая почему-то переворачивала эту ситуацию с ног на голову, и пользоваться моим щедрым жестом не спешил. Добавил смазки, снова провел пальцами между ягодиц, костяшками пальцев погладил колечко мышц, не делая попытки проникнуть внутрь. Я судорожно выдохнул, стараясь думать о том, что происходит сейчас, а не о том, что, наверное, случится через несколько минут. Идея освободить голову от левых мыслей оказалась правильной. Как в полете — не думать об абстракциях. Сейчас я просто расслаблялся под его руками и даже снова начал получать определенный кайф. Ирвинг не спешил. Гладил разные чувствительные участки, массировал мышцы, добиваясь того, чтобы я окончательно расслабился под его руками. И ему удалось. Настолько, что через несколько минут я сам начал подставляться под ласкающие меня руки, изгибаться и тихо стонать.

— Давай уже, а? — попросил я, уже особо не задумываясь о чем, собственно, прошу. — Ну что за садизм? Сам же хочешь, я же знаю...

Вместо ответа Ирвинг просто протолкнул в меня палец. Смазки было достаточно, и застонал я не от боли, а от того, что его дразнящие движения сводили меня с ума. Мой член терся о покрывало, и я думал только об одном — не особо ерзать, чтобы не прилететь раньше Ирвинга. Он же, убедившись, что я не против, улегся рядом и прихватил меня зубами за кожу на загривке. Один палец сменился двумя, задел внутри что-то такое, что я дернулся, подаваясь назад, навстречу его руке. Перед глазами взорвался небольшой фонтанчик из огненных искр. Хрен его знает, что за эрогенную зону он там откопал... но факт был. Я сжал его свободную руку, так что ногти побелели.

Он продолжал совать в меня скользкие от смазки пальцы, потом убрал руку. Я даже не сразу понял, что Ирвинг переместился куда-то назад, а вместо пальцев к моей заднице прижалось что-то другое. Совсем не пальцы. Он мягко погладил меня по спине и пояснице, потом чуть надавил, проталкиваясь вперед. Я дернулся — короткая, острая, как игла, искра боли вспыхнула на секунду, проткнула меня от... ну, от пострадавшего места и до поясницы, и тут же погасла, как будто ее и не было. Ирвинг дернулся, чуть сильнее сжал зубы, прикусывая мою кожу, и замер. Дышал он тяжело, от его тела шел жар, а транслируемые эмоции почти зашкаливали. Но он не двигался. Я лежал, придавленный его телом, распластанный по кровати. Дыхание постепенно выравнивалось — боль, похоже, возвращаться не собиралась. Странные ощущения растянутости и чего-то чужого внутри, горячего и пульсирующего, конечно, никуда не делись... Я трахаюсь с шифровальщиком из Содружества. Точнее, это он меня трахает. Прямо сейчас. В задницу. Я несколько нервно хихикнул.

— Запоминай, как все делается, ты следующий, — неожиданно выдохнул Ирвинг. — Я хочу тебя и так... и по-другому.

Он плавно, осторожно качнул бедрами вперед и обратно, выбирая удобный для себя угол проникновения, чуть приподнялся на руках. Мне было как-то не до запоминаний, тем более сейчас, к тому же ничего принципиально сложного я не заметил. Но на его слова о том, что он меня хочет и "по-другому" мой член, слегка опавший от всех этих переживаний, снова затвердел. Ирвинг двигался, пока не очень быстро, зато входя до конца, так что при каждом его движении у меня вырывался короткий не то стон, не то вздох. Через какое-то время, когда я немного уже привык к происходящему, Ирвинг тоже застонал в голос и резко ускорил темп. Придерживая меня за бедро, перекатился на бок и тут же сунул руку вниз, пальцы кольцом обхватили мой член.

Я откинул голову назад, затылком ему на плечо — мне хотелось чувствовать его ближе. Так было спокойнее, что ли. Его рука двигалась в том же темпе, что и его член, уже без особого сопротивления скользящий внутри меня. Я тихо вскрикивал каждый раз, когда он вжимался до конца, и из-за темпа это превратилось в почти непрерывный стон.

— Ирвинг... мне хорошо... — выдохнул я. — Я... я почти.

Он снова ускорился, уже не особо осторожничая, и кончил первым, а я задохнулся от ощущений чужого оргазма, так, что на секунду почти перестал воспринимать свое собственное тело. И это было очень странно, все-таки до того я еще был способен разделять свои ощущения и его. А сейчас я еще и чувствовал, как он кончил в меня, — и оно само по себе могло сорвать крышу. Впрочем, додумать это я не успел... потому что сам задергался и излился ему в ладонь.

Ир крепко прижал меня к себе, так, что я почти утратил возможность дышать, и не отпускал несколько секунд. Потом чуть разжал объятия и немного отодвинулся, откидываясь на спину. Я развернулся к нему, обнял, прижимаясь щекой к груди. Меня потряхивало от осознания того, что мы только что сделали, точнее, что я разрешил с собой сделать.

Ир коснулся губами моей мокрой шеи, слизнул капельки пота.

— Живой? — тихо спросил он, через долгую, долгую паузу.

— Не знаю пока. Вроде да, — пробормотал я. — Я думал, больнее будет. И вообще...

Я взял его за руку и переплел пальцы со своими. Потому что словами выразить все остальное не мог, только так.

— Ну... сегодня еще немножко чувствоваться будет, неприятно, но быстро пройдет. Слушай... давай... часик поспим, а? Или просто поваляемся. Нас до вечера никто трогать не будет. Или у тебя дела?

— Нет у меня дел, — улыбнулся я. — Мы же с тобой тренируемся... на синхронность. Обед только пропустили, похоже.

— А черт с ним, с обедом. Давай под одеяло залезем. Постель чистая.

— А... Эрик твой ничего? Я-то подмерз немного... сперва вспотел, теперь замерз.

— Мы перед уходом постель поменяем. Эрик ничего. Давай.

Когда мы улеглись, Ирвинг обнял меня, устраиваясь поудобнее, потом, словно что-то вспомнив, снова приподнялся на локте.

— Еще пару минут, перед сном...

Я непонимающе поднял на него глаза, и тут [же] почувствовал, как его палец снова скользнул в меня. Я дернулся от неожиданности, но Ирвинг поцеловал меня, нежно, успокаивающе. Его палец казался теплым, почти горячим, и… в общем, ощущения были странные. Но тепло растворяло ноющее воспоминание о только что произошедшем. Одновременно с этим я понял, что очень хочу спать, тело как будто свинцом налилось. Хотел ему сказать, чтобы он оставил мою многострадальную задницу в покое, но вместо этого только зевнул, прикрывая рот ладонью.

— Что-то меня правда рубит, Ир. Нам бы ужин не проспать...

— Не проспим. — Он убрал руку. — Я вообще-то надеюсь еще на один раз. Перед ужином.

Я приподнялся на локте, посмотрел на него.

— Только на этот раз моя очередь, понял?

А потом, разобравшись со статусом кво, снова устроился рядом. Глаза закрывались, словно я не сексом сейчас занимался, а нормативы по бегу сдавал... весь день.

— Твоя, твоя, — шепнул Ир. — А я о чем?

— Я на всякий случай...

 

 

Снился мне Ллойд, командир моего звена, вместе с Эриком Маэрсоном. Они стояли над нашей, точнее, над Эриковской, кроватью и что-то говорили по очереди. Ллойд выговаривал мне, Эрик — Ирвингу, а мы делали вид, что спим. А потом Ллойд схватил меня за ногу и потряс.

— Диинн!

Я открыл глаза.

— Ты собираешься все время проспать, да? У нас его не так много, — Ирвинг помахал перед моим носом шоколадкой. — Я чай поставил.

— Я думал, это Ллойд. Поэтому не хотел просыпаться. — Я встал, потянулся, разминая мышцы. Ну и мне хотелось, чтобы Ирвинг оценил, как я сложен, и поэтому крутился немного дольше, чем следовало бы. Все-таки, обжимаясь на постели, сложно что-то нормально рассмотреть.

Ирвинг смотрел не стесняясь.

— Хорош, — прокомментировал он. — Штаны надень. Чай горячий, будет жаль, если прольешь на голые ноги.

— Ты тоже ничего, — отозвался я.

Нашел свои штаны, натянул на голое тело — искать трусы не стал, черт с ними.

— Шикарно живет твое начальство. Чаи может гонять прямо в каюте...

— Можно подумать, ваше не может. Наверняка их тоже не обидели.

— Я к Ллойду или к Маленичу в гости не заглядывал, не знаю. Они мне ключей не дают.

Я сел на откидной стул, взял чашку с эмблемой базы.

Ирвинг уже без всякого предупреждения вошел в контакт.

"Ты классный. И тело у тебя охуительное. И не только тело..."

— Говори уж вслух, чего там, — отозвался я. — Или стесняешься?

"Так прикольнее. И ты не халявь, отвечай".

Я упрямо мотнул головой.

— Нет. Я хочу с тобой хоть иногда нормально говорить, а то как шизофреник. Чего у меня там еще охуительное?

— Задница, — нахально улыбаясь, сообщил Ирвинг вслух. — Упругая и мускулистая. Чаем не подавись.

Я честно постарался не опрокинуть чашку.

— Ты поэтому ко мне и подсел, да, зараза?

— Нет, конечно, ты же тогда на своей заднице сидел, помнишь? Мне не видно было. Случайно вытащил счастливый билет... А вот когда мы про бисексуалов в корабле разговаривали, тогда да, уже рассмотрел.

— Я тогда тоже на ней сидел, если что. Еще и в кресле. Так ты меня специально дразнил, что ли? А чего тогда потом тормозил? Я же в итоге чуть ли не сам к тебе полез.

— Ну ты же мне тогда ясно дал понять... Дин, слушай, что бы ты о нас ни думал... мы не трахаем все, что движется, особенно без его желания.

— Так я, наверное... почти хотел. Не чтобы меня кто-то, как ты выражаешься, трахал... а вообще хотел.

Я смотрел в чашку, потому что на Ирвинга смотреть было неловко.

— А сейчас хочешь? — вдруг спросил Ирвинг, меняя тему. Подошел, отобрал чашку и совершенно недвусмысленно уселся ко мне на колени. Он был хоть и длинный, но довольно легкий, я это заметил еще в те два раза, когда из корабля его вытаскивал.

— Что я, дурак, отказываться? — хмыкнул я, быстро поцеловав его в голое плечо. — Деньги дал, а сам не сел, да?

— Чего? — не понял он. — Какие деньги?

— Анекдот есть такой. Про то, как один идиот думал, что таксиста обманул. Я же не идиот. Я тебе еще в прошлый раз говорил, что тебя хочу.

Подтверждая свои слова, я сунул руку ему в штаны и обнаружил, что трусов Ирвинг, одеваясь, тоже не нашел.

— Ты меня поражаешь, — он улыбался. — Еще пару-тройку дней назад мне казалось, что ты в обморок упадешь, если случайно моего члена коснешься. А тут... такая прыть.

— Так и было. Упал бы, — кивнул я, начиная движения ладонью вверх-вниз. — Но за пару дней много чего произошло. Слишком много.

— Быстрый ты... такими темпами скоро я тебя бояться буду. На кровать пойдем? А то мне что-то в бедро твердое тычет. Сидеть неудобно.

— Тебе показать, что это? — спросил я. — Или догадаешься сам? Мне удобно сидеть...

— Мне не удобно. Пойдем, покажешь.

Ирвинг потянул меня за руку на кровать и, еще не сняв штаны, сунул мне в руку какой-то тюбик, частично выжатый.

— Дин, познакомься — это смазка. Смазка, познакомься, это — Дин... хотя вы уже знакомы немного.

— Ага, — пробормотал я, стараясь не краснеть. — Ир, ее это... на какие рабочие поверхности наносят? На... обе?

— Вспоминай. Я зачем тебе экспресс-курс проводил? Да, на обе. Иначе не очень приятно будет. Обоим.

— Ты его как-то невнятно проводил, — буркнул я, убирая пока чертов тюбик с глаз долой. — Снимай штаны.

Ирвинг послушался, дернул ремень, расстегивая магнитную пряжку, и с готовностью шлепнулся на живот. Потом хмыкнул, встал на четвереньки и слегка повел задом.

Я несколько опешил от такого зрелища.

— Э... вот уже прям так?

— Не хочешь?

Ир завалился на кровать и невинно улыбнулся:

— Я пошутил.

— Так и лежи, мне так даже больше нравится, — заявил я, наклоняясь над ним. — Я люблю, когда лицо видно... Тем более у тебя тоже, это... глаза красивые.

— А задница? — обиженно спросил Ирвинг, но ноги при этом раздвинул.

— И задница. Но ее я в следующий раз оценю, — я решил таким образом закрепить позиции. Встал на колени между его раздвинутых ног и начал поглаживать внутреннюю сторону бедер. Ирвинг лежал расслабленно, только член все больше твердел, показывая, что тот не остается равнодушным.

Я выдавил немного прозрачного маслянистого геля на пальцы и попробовал протолкнуть один сквозь сжатое колечко ануса. А второй рукой в это же время обхватил его член, проводя вверх-вниз.

— Но-но! — Ирвинг дернулся. — А погладить ласково? Чему я тебя вообще учил, а?

— Думаешь, я помню? — пробормотал я. — Какой ты... неженка.

— Да, я такой... нееееееежный. Ай...

— Что ж ты дергаешься... я же пока ничего такого не делаю... — Я выполнил инструкции про "погладить", а потом снова скользнул пальцем внутрь. — Ты же вроде... того? Ну... не первый раз.

— Того, — Ирвинг кивнул и как-то судорожно вздохнул. — Но все равно люблю любовь и ласку.

— Больно, что ли?

— Нет. Продолжай.

Я продолжал. Ирвинг молчал, иногда снова коротко вздыхал, но, во всяком случае, меня не останавливал. А потом меня озарило... ну, в общем, мне страшно хотелось стянуть с него эту маску секс-инструктора. Я вспомнил кое-что, что очень нравилось одной моей девушке... наклонился ниже, убрал пальцы и лизнул языком медленно закрывающееся отверстие. Смазка там была, конечно, лишняя... но она оказалась безвкусной.

Ирвинг выгнулся, как будто его током шарахнуло, и как-то ошалело и беспомощно посмотрел на меня. Сейчас он казался лет на пять моложе. Потом неровно выдохнул сквозь сжатые зубы и снова откинулся на простыни.

Я удовлетворенно хмыкнул, подхватил его под колени, задирая ноги повыше, чтобы мне было удобнее, и продолжил. Языком обводил по окружности сфинктера и потом слегка вталкивал его внутрь. Ирвинг стонал в голос, а потом в какой-то момент задушенно прошептал:

— Не могу больше, трахни меня, наконец!

Я отпустил его только затем, чтобы выдавить себе на ладонь немного геля и быстро размазать по члену. Наклонился над ним, вжимая в постель, и рукой направил головку ко входу в его тело. Замер.

— Точно?

— Давай уже, мать твою, — он выгнулся мне навстречу.

Я толкнулся вперед, продолжая его движение, и неожиданно легко вошел. Хотя он был тесный внутри и узкий, но как-то мягко подался, раскрылся навстречу. Наверное, расслабляться умеет.

Он снова выдохнул сквозь сжатые зубы:

— Ше