Союзники

Всегда думал, что "сверлить взглядом спину" — это метафора. Дурак был. Ну или просто неопытный. Это более чем реально, и понял я это за несколько последних дней. Вот и сейчас... Ровно между лопаток, чуть ли не прожигая ткань форменной куртки. Я же держал поднос и старался не оборачиваться. Пробовали когда-нибудь не оборачиваться, когда на вас с ненавистью смотрит человек десять? А еще двое, соседи по очереди впереди и сзади, стараются максимально увеличить расстояние — прямо как образцовые пилоты, выдерживающие установленную инструкцией дистанцию между кораблями. Только вот никто из них, я уверен, в бою дистанцию не держит. А тут другое дело…

Я поставил свой поднос на ленту, когда до меня дошла очередь. Сегодня на раздаче работали люди — значит, у них опять сломался дозатор. Неулыбчивый парень в форме интендантской службы автоматическим движением шлепнул в одно отделение моего подноса порционный стейк, в другое — овощной гарнир, и я двинулся дальше. Десерт — молочный мусс. Вообще-то я просил шоколадный, но меня «не расслышали».

Лента кончилась, я подтвердил свой ID. Забавное правило, наверное, их солдаты так и норовят поесть дважды и тем самым разорить государство. Я два раза обедать не собирался, мне бы один раз выдержать.

Как только я сел на свободное место, два моих соседа, один с нашивками пилота, второй — шифровальщика, синхронно поднялись и пересели за ближайший столик.

Я молча резал стейк тупым ножом и по сторонам не смотрел. Ножи, кстати, и у нас на Ганимеде были такими же. Как для заключенных. Это понятно — много молодых парней в замкнутом пространстве, агрессивность зашкаливает, а столовая — хорошее место для разборок. Но ножи здесь выдавали правильные, а значит я, например, сейчас могу спокойно есть.

А потом меня толкнули, достаточно ощутимо, чтобы это было случайностью. Кофе из бумажного термостаканчика плеснул на пальцы и на стол, я поднял голову. Молодой парень, с нашивками шифровальщика, весь какой-то растрепанный, ворот куртки расстегнут. Резко, почти демонстративно хлопнул поднос на стол и уселся напротив меня. Не с раздачи — от стейка уже был отрезан хороший кусок, да и десерт мой новый сосед, похоже, ел вперед основного блюда. Ему там что, тесно стало?

— Можно? — вообще-то он уже сел, не дожидаясь ответа. А потом преувеличенно равнодушно занялся своим ужином.

— Тут вообще-то свободно, — я спокойно выдернул салфетку из пластикового зажима и вытер стол и свою руку. Хорошо, кофе тут наливают не слишком горячий. Еще вчера меня это огорчало.

— Совсем?

Я поднял на него глаза, посмотрел внимательно. А потом сделал совершенно дурацкую вещь, я не гордый, я умею. Улыбнулся стандартной улыбкой, словно только что сошел с агитационного плаката "Все мы — Люди!", что был расклеен теперь по всей базе, и протянул ему руку:

— Лейтенант Дин Кирш, Объединенная армия.

Парень на секунду опешил. Мгновение моя рука висела в воздухе, потом он все же протянул свою.

— Лейтенант Ирвинг Лейт.

Сзади презрительно засвистели. Он поморщился, но руку не отдернул, выпустил нормально. И даже демонстративно вытирать об штаны не стал. В общем, я жест оценил, и крепкие нервы тоже. Хотя мы здесь вроде бы все на нервы не жалуемся.

Я ему кивнул, вроде как познакомились. Посмотрел через плечо назад, туда, где за соседним столиком вместо четверых сидели шестеро, но зато чувствовали себя явно в своей тарелке.

— Хорошо тут у вас, на двести тринадцатой. Душевно. Коллектив сплоченный.

— Вашими молитвами, — тут же откликнулся Лейт. — Слышал, что у вас нашу двести тринадцатую много кто знает, да?

— Я не знаю, я на "Ганимеде" служил, — после паузы ответил я. — Там у нас свои псих... гхм... в общем, наш сектор держала бывшая "Милость Короны". Та, которую вы переименовали в "Шершень".

— А, трехсотая. Нам как раз одной до ровного счета не хватало. Пришлось позаимствовать.

Я улыбнулся — шутку оценил. Так или иначе, победили в этой войне скорее мы — их Независимое Содружество, за исключением некоторых совсем уж независимых планет на окраине обитаемого сектора, присоединилось к Империи. Ну, с некоторыми условиями и уступками, понятное дело, но сути-то это не меняет. Так что я не стал спорить.

Мой стул снова толкнули, в этот раз, может, и не намеренно, по крайней мере, вновь прибывший сосредоточился на Лейте. Даже садиться не стал, оперся руками о наш столик и возвестил:

— Ир, слышал новость? Эрик возвращается, представляешь?!

— Точно? — Лейт широко и как-то по-детски улыбнулся, словно ему премию только что пообещали. — Откуда знаешь?

— Я с командного, там говорили. Зануда Торенс снова утрется...

Я откинулся на спинку стула и молча отпил кофе. Я не знал, что за Эрик возвращается и почему это такая радостная новость. Кофе был дрянной вдобавок к тому, что остывший, и бумажные стаканчики сохраняют тепло куда хуже наших фольгированных, тем не менее пришлось наслаждаться. Во всяком случае, шаг сделан — со мной уже разговаривают. Я, кстати, не мазохист, и ходил в это время ужинать не потому, что мне нравится чувствовать себя изгоем. Просто я слишком буквально понимаю инструкции. И дурацкую агитацию. Наверное, я впечатлительный...

Парень отправился делиться новостью с другими, а настроение Лейта явно улучшилось. Он отбарабанил пальцами по столу какой-то бодрый ритм и принялся с энтузиазмом расправляться с остатками ужина. На меня он больше не смотрел.

— Зачем ты ко мне сел? — спросил я. — Решил проверить прочность своего статуса в коллективе?

— Что? — Он  вздрогнул, вырванный из своих мыслей. — А... нет. В споре проиграл. А что?

Я на секунду опешил. Вот оно как. Я... объект спора. Сядь за стол с имперцем, авось не заразный.

— Ничего, — я качнул головой. И снова пожалел, что пошел ужинать именно в это время. А не часом раньше, когда тут были все наши. Да, обеденное расписание мы уже успели негласно поделить. Мы вообще любим проводить границы и потом ревностно их охранять.

— Да ладно, — хорошее настроение Лейта явно делало его великодушным, и он решил сгладить острые углы. — Расслабься. Думаю, на вашем Ганимеде мне бы тоже мало кто обрадовался, верно? Ты вот лучше скажи, у вас правда корабли — только металл и электроника?

Я озадаченно посмотрел на него. Я думал, только нас ставит в тупик разница в технологическом подходе:

— А что должно быть? Дерево?

— Глина, — он скорчил гримасу. — Слушай, серьезно? Просто консервная банка? Но они у вас хоть персональные или вы ими... меняетесь? — Прозвучало так, словно он отпустил не очень приличную постельную шуточку.

— Сам ты консервная банка, — огрызнулся я. Почему-то презрительное отношение к моему кораблю задело сильнее, чем ненавидящие взгляды в спину. — Мой нейроимплант подходит к любому "Ястребу", начиная с Т3-16 типа и выше. Но тонкая настройка на свой корабль, разумеется. На чужой придется перенастраиваться, это требует времени.

— А покажи? — глаза Ирвинга загорелись, — ты же сейчас свободен? Раз ешь так поздно, значит...

Я напрягся. Потом три раза напомнил себе, что все мы теперь лучшие друзья, что мы теперь воюем вместе и секретов у нас друг от друга нет, постарался отвлечься от смеха за спиной и сосредоточиться на плакате, где рослый белокурый имперец в полевой форме обнимал за плечи такого же рослого и чуть менее белокурого солдата армии Содружества.

— Разрешения на вылет у меня нет, — сообщил я,  — так что только в ангаре.

— А я тебе достану. Идет? Через час у корабля. У тебя какой?

— Ничего себе у вас все просто, — пробормотал я, но отступать было поздно. — У меня «Ястреб Т3-25», личный номер на этой базе Z-15.

— Все просто, если ты непростой человек, — сообщил мне Лейт, забрал свой поднос и, сунув его в мойку у выхода, скрылся. А я остался доедать молочный мусс вместо шоколадного.

Из столовой я выходил, как из тюрьмы на свободу. Не первый раз подумал о том, что если продолжать эксперименты в том же духе, то можно заработать несварение желудка. Ну то есть я не думал, что меня чем-нибудь отравят, но эта атмосфера презрения и отторжения... говорю же, я впечатлительный. И упрямый тоже.

Отдельной каюты у меня на этой двести [тринадцатой не было, я делил жилую комнату еще с троими «братьями по крылу». Вот выйду в командиры звена — тогда будет мне отдельная комнатка. Размером со шкаф.

Мы с парнями уже успели  навести кое-какой уют — над койками появились картинки, у кого с женой и детьми, у кого с длинноногими и пышногрудыми красотками из еженедельного выпуска журнала "Star Hero". Он, по слухам, спонсировался Министерством обороны, доставлялся на все военные базы и содержал внутри специальные постеры с обратным клейким слоем . Шиком считалось собрать весь годовой состав красавиц. Получалось не у всех — кого сбивали раньше, чем они успевали наклеить последний постер, или просто переводили на другую базу.

Когда я вошел, то увидел, что Макса и Тори нет на месте, зато есть Юджин. Он лежал на своей нижней полке и читал что-то при включенном индивидуальном освещении, от чего вся наша комната была погружена в полумрак. Я поздоровался с ним, и Юджин убрал ногу, давая мне возможность пройти. Но наверх, к себе, я не полез, открыл шкафчик и принялся переодеваться  — под летный скафандр стандартную форму, которую мы таскаем на базе, не наденешь, неудобно. Нужен комбинезон.

— Дин, ты куда собрался? — Юджин, хоть и занят был книгой, но, разумеется, не спросить не мог.

— Я... — я не знал, что ответить. Что собрался полетать с гостем-союзником в экипаже? Похвастаться кораблем? Что просто хочу, наконец, полетать, не дожидаясь, пока мне пришлют нового стрелка? — Хочу пробежаться. Ну, знаешь, физическая активность, все такое.

— Ага, — меланхолично сказал Юджин. — Будешь пробегать мимо симпатичных девчонок, не забудь узнать их АйДи.

— Обязательно, — я прихватил карточку допуска, мне же нужно будет еще скафандр взять, сунул ее в карман и оставил Юджина наслаждаться книгой в одиночестве.

Идя в летном скафандре по длинному служебному коридору, я начал чувствовать себя идиотом. Если сейчас вдруг окажется, что Ирвинг пошутил, то будет полная задница, половина базы видела, как я сюда шел. Еще половина базы поняла — зачем. Придется делать вид, что мне вдруг очень захотелось посидеть в кабине, подышать кислородной смесью. Так, в порядке ностальгии по боевым будням.

— Привет. — От стены отделилась высокая фигура. — Опаздываешь, Воздух. — Прозвучало это как привычная добрая подколка. — Разрешение получено. У нас сорок минут на хммм... практическую тренировку взаимодействия двух видов войск. Пошли? Мне куда садиться?

— Звучит потрясающе. — Я не старался скрыть улыбку. Улыбался я, правда, из-за того, что Лейт все-таки пришел, а не решил выставить меня идиотом. Ирвинг тоже был одет как надо — в летный скафандр облегченного типа. Нашего, кстати, образца, но это он прав — если, не дай Бог, придется использовать системы реанимации  на корабле, то к их скафандрам элементарно разъемы не подойдут. Да он даже отлить бы не смог, если бы понадобилось.

Внутри "Ястреба" было тесно, но я привык. А вот Ирвинг как-то странно на меня посмотрел, но тактично промолчал, спросил лишь только:

— Мне куда?

Я отжал свое кресло вперед, давая возможность ему забраться, — стрелок, он же бортмеханик, он же штурман, сидел сбоку и чуть сзади пилота. Потом уселся сам, подтвердил допуск — провел запястьем по контрольной панели. Не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь угонял "ястреб", но предосторожностей много. Может, поэтому и не угоняли. А потом я занялся стандартной обработкой штекера от бортового компьютера — прежде чем пихать себе в голову что-либо, это что-либо нужно проверить и провести дезинфекцию.

— Вирус боишься подцепить? — тут же встрял Ирвинг, который крутил головой, как школьник на экскурсии. — Ну вы даете, имперцы. Вместо того чтобы давать мозги металлу, вы металл в мозги засовываете.

— Инструкция, — отрезал я.

— Ладно, ладно, молчу. Сижу тихо.  — Но, вопреки своему обещанию, он не заткнулся, а потянулся к приборной панели перед собой:

— А это у нас, значит, оружие. Человек стреляет? То-то вы мазали столько. Понятно... хотя у вас сработанность экипажа должна быть еще круче, по идее. Чтобы и пилот, и стрелок в унисон мыслили. Интересно.

Я только вздохнул. Прошлый мой стрелок, Майк Кили, таким болтливым не был. Я закончил подготовку и, наклонив голову, воткнул штекер в разъем нейроимпланта на затылке. От того, что Лейт при этом смотрел на меня, было не по себе. Все-таки это довольно интимный процесс, но как такое объяснишь в двух словах?

Бортовой компьютер устанавливал связь, а я пока повернулся к своему стрелку, чтобы провести краткий инструктаж. Где система наведения, о чем он должен меня своевременно предупредить, в общем, все, кроме контрольных слов, после которых будет аварийно прервано соединение. Не доверял я ему настолько, и заставить себя не мог.

Лейт кивал едва ли не раньше, чем я успевал закончить фразу. Могло показаться, что он вообще не слушает, если бы не очень цепкий, внимательный взгляд. Он даже болтать перестал.

— Все понял. Даже если не пригодится, все равно весьма познавательно.

— Тогда поехали...

Я надел шлем, без герметизации пока — мы же не собирались воевать, и опустил руки на консоль управления. Контроль над кораблем через нейроимплант — ну, это сложно объяснить. Я не перестаю считать себя человеком, и сознание у нас с кораблем не сливается, как в фантастических фильмах, не с чем ему сливаться, но ощущения все равно странные. Наверное, можно сравнить с управлением собственным телом — подумал, а рука уже поднялась. Вот как-то так. Границы физического тела перестают восприниматься четко, да и физиологические процессы мозгом контролируются не всегда. Впрочем, приборной панелью я тоже пользуюсь, на одном мысленном управлении можно свихнуться.

Мы четко выполняли тренировочную программу, Лейт стрелял по виртуальным целям, которые генерировал в пространстве наш же "Ястреб", я пытался как-то синхронизировать свои маневры и его стрельбу. Получалось на тройку с плюсом.

На последнем развороте, когда мы благополучно добили "условного противника", Лейт хлопнул по спинке моего кресла.

— Эй, Дин Кирш, — неуверенно позвал он. — Ты видишь то же, что и я?

— Я пока ничего не вижу, — после паузы отозвался я, пытаясь понять, что ему нужно. — Дальние радары,  это твое. Что там? Хотя сейчас я сам, погоди...

Я потянулся наверх, переключая режим и выводя перед собой данные с радара.

— Что за черт?

В стороне, примерно в трех сотнях километров от нас, значилась ярко-белая точка. Без какой-либо дополнительной информации.

— Это не наши, — убежденно сообщил Лейт. — Вот бл... он пропал. Только что ведь здесь был. В секторе Ц17. Смотри, опять есть. "Мерцающий", что ли? Нам рассказывали. Или это что-то другое. Ты видишь?

— Я вижу.

Я помолчал, раздумывая. Формально на корабле командует пилот. Но реально — мы из разных армий, у нас разная подготовка, да и полетел со мной Ирвинг просто из любопытства. Зато у нас сейчас общий враг.

— Значит так. Цель установлена. Разведывательный корабль противника, предположительно "мерцающий". Стрелок, мне нужна будет корректировка курса, я его в режиме полета постоянно отслеживать не смогу. И... проверь оружие, там осталось что-нибудь?

— Как проверять-то? — Ирвинг не стал выяснять ничего по поводу только что установленной мной иерархии. — Ты не рассказывал.

Что такое задница, и как в таких условиях воевать... Я, не зная, как объяснить, отстегнул ремни, перегнулся назад и вывел ему на монитор данные по энергетической мощности корабля.

— Вот, стрелок. Дальше давай как-нибудь сам, интуитивно. Энергия на орудия и на защитное поле от одного генератора. Перераспределяешь сам. Все, двинули... уйдет.

— Пристегнись, герой, — беззлобно огрызнулся Ирвинг. — И знаешь, что?

Он неожиданно отстегнул и стащил с руки перчатку, а потом теплые пальцы коснулись моей кожи под ухом, пользуясь тем, что шлем не был закрыт герметично.

— Просто подумай о том, что должен делать стрелок. Без "твою мать", просто подумай. Давай.

Я дернулся.  И от прикосновения, и от намеков на то, что кто-то будет читать мои мысли. Но разведчик Чужих нагло мерцал на краю захватываемой радаром области и явно не считал нас за противника. Правильно делал. Экипаж, где стрелок не знает, как стрелять...

— Давай же, это не больно, я глубоко не полезу, все интимное оставишь при себе.

У меня было такое ощущение, что меня сейчас просто изнасилуют. В конце концов, секс иногда даже не повод для того, чтобы узнать имя, а тут больше, тут кто-то будет ковыряться у меня в мозгах... Я выдохнул. Потом еще раз. Вспомнил Майка — наши лучшие с ним полеты. Как четко и вовремя тот давал корректировку. Как я угадывал нужный ему маневр раньше, чем он скажет. Как вовремя он перебрасывал напряжение поля, когда нам в лобовое уже летел разряд... Только это и больше ничего.

— Пиздец задачка, — раздалось рядом, и пальцы исчезли. — Ладно, попробуем. Давай, Воздух, у нас еще пара сюрпризов в рукаве. Они же думают, что команда обычная. Вы сталкивались уже, так?

— Я — да. Один раз. — Хорошо, что он убрал руку, вспоминать тот раз я предпочитал в полном одиночестве. — Герметизируй скафандр, Ирвинг. Я ничего не гарантирую теперь.

Лейт сосредоточенно занялся скафандром.

— У вас лучше, — заметил он. — Наши облегченные ни на что не годятся. Две минуты космоса и привет. А в тяжелых не повернуться вообще.

Он весь подобрался и снова прильнул к экрану радара.

— Стрелок готов, — отозвался  Ирвинг чуть погодя. Я вздрогнул от ощущения дежавю... словно в моем экипаже снова Майк, а не это лохматое трепло из бывшей армии Содружества.

— А тебе и не придется поворачиваться, — сообщил я, снова соединяясь с бортовым компьютером и позволяя прогонять через свои мозги тактическую информацию. "Ястреб" дернулся, возвращаясь в полетный режим, как мне всегда казалось, с радостью. — Готовность принял, стрелок. Выполняю сближение...

Стрелок из Лейта был не слишком хороший, все-таки сказывалось отсутствие навыков. Зато я был хорошим пилотом и мог хоть частично это компенсировать, взяв на себя еще и слежение и оставив Ирвингу только стрельбу и наведение. Зато ответную атаку разведчика он отразил просто блестяще, словно всю жизнь этим занимался.

— Ах ты ж сволочь, — сказал Лейт почти ласково, — ну я сейчас тебе...

Если бы я во время боя, да еще в состоянии соединения, мог нормально думать, наверное, я бы его остановил. Потому что уже потом я понял, что он все резервы с защитных экранов перевел на орудийную установку и курс мне давал постоянно на сближение. Но я привык доверять стрелку... потому что раньше сзади меня сидел Майк. Чужой почему-то не стрелял, словно был учебной мишенью, только маневрировал, как настоящий. Задумываться о таком странном его поведении у меня времени не было. Но, чем бы это ни было вызвано, нам явно повезло — любое его попадание разнесло бы незащищенный "Ястреб" в пыль. Когда, наконец, мне удалось в резком повороте сократить дистанцию и выйти на позицию для стрельбы, Лейт не подвел — выпустил разом все заряды.  Слепящие прерывистые линии прочертили пространство между "ястребом" и "мерцающим". Правда, я этого почти не успел разглядеть, от резкого маневра меня приложило головой о край приборной панели — хорошо, шлем защитил. И из контакта меня выбило с непривычки,  правда, сейчас это было уже неважно. Я поморгал, чувствуя, как медленно отпускает напряжение, как я начинаю снова чувствовать свое тело. Повернулся, насколько позволяли ремни.

— Лейт, ты там как? Тряхнуло?

Тот что-то невразумительно промычал, потом выдавил:

— Где тут открывается?

Наконец он поднял защитное стекло у шлема, и я увидел, что губы и подбородок у него залиты кровью.

— Ты что, нос разбил? — Я удивленно посмотрел на него, переводя дыхание. Каждый вдох давался тяжело, словно я только что стометровку пробежал. — Шлем плохо подобрал?

— Чего? А, нет, это так, издержки профессии... — Ирвинг говорил несколько заторможенно и даже не пытался вытереть лицо. — Мы же его сделали, да? Вон тот кусок, это с него? Или улетел, зараза? Мне в конце не видно было.

— Нет, не улетел, — я провел визуальный анализ торжественно проплывающих мимо нас обломков. — Это действительно похоже на разведчик. Слабенький, против "Ястреба" никуда.

— Мир его праху... — выслушав меня, заключил Ирвинг. — Слушай, давай на базу. Накатался я.

— Да, сейчас двинем потихоньку.

Я расстегнул скафандр на груди, залез в карман и достал для него платок. Нормальный платок, не какой-нибудь бумажный одноразовый обтирок. А потом откинул голову на подголовник кресла, настраиваясь на контакт и снова растворяясь в ощущениях.

— Вензеля? — сквозь туман сознания снова пробился голос моего напарника. — Ты у нас знатный? Жаль платок. Испорчу.

— Я не знатный, — я отвечал медленно, все-таки держать корабль, хоть и не в режиме боя, стоило некоторых усилий. — А у вас на двести тринадцатой нет стиральных машинок? Или они тоже разумные и говорящие?

— А вензеля откуда? Машинки есть, обычные, только кровь с шелка не отстирается. Хотя, может, и нет. У меня никогда раньше не было таких платков.

— Вензеля — это у меня девушка была заботливая. На "Ганимеде". И руки у нее росли откуда нужно. Это не шелк, это модифицированный хлопок. Меня твое сопение сзади из равновесия выводит, так что хватит спорить, вытирайся уже.

Я врал про девушку. Не было на «Ганимеде» женщин, если не считать некоторых офицеров инженерной службы. Но эти девушки годились мне в бабушки. А платок с моим именем вышивала некая Оль И., студентка-врач, в рамках благотворительной акции «Помоги фронту». У нас вообще любят такие акции. Но вышивала она его лично для меня, хоть мы и не знакомы, так что почему бы не назвать ее моей девушкой.

— Понятно. Ну, как знаешь. Не будем выводить тебя из равновесия. А то мало ли... А у тебя там девушка была? Ты убежденный гетеро? У нас здесь женщин мало, да и... в общем, сложно тут тебе будет.

Вот это выбило меня из контакта без всяких контрольных слов. Я стащил шлем и дернул штекер из разъема. Долететь я могу и полностью на ручном управлении, зато хоть реагировать начну своевременно и адекватно.

— Это ты мне только что намекнул, что вся армия Содружества — пидоры? Самокритично... ничего не скажешь.

— Нет, не пидоры... Бисексуалы. Пидоры — это те, кто в бою своих бросают. При чем тут сексуальная ориентация?

Он, похоже, даже не обиделся или умело делал вид, что все в порядке.

Я промолчал. Сложно все-таки привыкать к тому, что мы теперь союзники. Тем более с этими... бисексуалами. Я откашлялся и понял, что пора переводить тему.

— Ты мне лучше скажи, в рамках обратного обмена информацией, а у вас чем занимаются эти... шифровальщики? Если пилот летает, корабль стреляет...

— Шифровальщики отвечают за связь, естественно. Для того чтобы несколько кораблей действовали как один, ну или чтобы нужную информацию передать на базу. Это быстрее, и перехватить нереально.

Он помолчал, снова засопел, сглатывая кровь, и добавил:

— Или как сейчас, чтобы заставить противника делать ошибки.

— Не понял... — Я хотел переспросить, но в этот момент на связь вышел диспетчер базы. — Погоди... сейчас.

Я переключил канал и отозвался на запрос:

— Говорит Зэт-пятнадцать, Остров, слышу вас хорошо. Прошу посадку... Задержались, да... Да, Сэм, это Кирш, посадку дай мне! Спасибо, Остров.

Уже выполняя маневр для захода в ангар, я, не оборачиваясь, повторил:

— В каком смысле? Про ошибки.

— Мы тут с тобой опытным путем доказали, что Чужие мыслят в том же потоке, что и люди. Пользуются тем же информационным полем, если объяснять для тупых. Нас могут еще и к награде представить. Блин, да уймется эта кровь или нет?.. А могут и по башке надавать, — добавил он задумчиво.

— Скорее второе, — я не питал особо радужных иллюзий насчет загадочного "Объединенного командования" и его человеколюбия. Зато стало ясно, почему Чужой не стрелял. Это казалось фантастикой, но я видел своими глазами.

— Мы с тобой опытным путем доказали другое, — возразил я. — Что можно находиться на одном корабле и не поубивать друг друга.

— Знаешь, а вот такая слава мне совсем без надобности, — пробормотал Лейт. — Кстати, мы уклонились от главной темы. Ты, значит, гетеро? Да?

Вот тут я разозлился. Намеков Ирвинг явно не понимал. Они тут, похоже, совсем взбесились, на своей Двести тринадцатой.

— Я занят, нам посадку разрешили.

"Ястреб" пронесся по направляющему туннелю, нырнул в открывшийся створ ангара. Посадочная полоса горела желтым — самый родной и любимый мой цвет. Который означает, что ты вернулся домой. Оказывается, у них сигнальная полоса тоже желтая, даже оттенок тот же.

Вырулив на свое место, я с некоторым сожалением протянул руку и отключил приборы. Из корабля с тихим гудением начала исчезать жизнь, а я принялся выпутываться из ремней.

Ирвинг сперва тоже встал, потом с тихим ругательством сел обратно. Закрыл глаза, прижал руки к вискам, и тут же из носа у него по новой хлынула кровь.

— Да твою же мать! — выругался я. Такого обморочного стрелка у меня еще не было. Я убрал кресло, протиснулся вглубь кабины и, крепко ухватив Ирвинга за комбинезон, выволок его на крыло. Нас, разумеется, никто не встречал — рядовой тренировочный вылет, да и вообще, кому мы нужны в час ночи.

На крыле он немного пришел в себя, открыл глаза — мутные, с расширенными зрачками. Обдолбался он чем-то, что ли?

— Сейчас... придут, — хрипло выдохнул он. — Я послал сигнал. Можешь... меня оставить.

— Чтобы ты мне обшивку уделал? — поинтересовался я. Спрыгнул вниз, потянул его за плечи, стаскивая вниз. Нет, я не супергерой из фильма. Но оставлять члена экипажа валяться на внешней обшивке корабля — это перебор. Во-первых, она излучает. А во-вторых... Во-вторых, так не делают. Я отвечаю за экипаж, каким бы временным он ни был. И это не просто инструкции, это вбито намертво. Я осторожно усадил Ирвинга на пол, и он тут же завалился набок.

Послышались быстрые шаги, и, когда я обернулся, возле моего "Ястреба" уже стояли двое, тоже шифровальщики.

— Что ты с ним сделал, урод имперский? — Один, не давая мне времени ответить, бросился на меня с кулаками.

— Стой, Гил, это не он... это я сам... подожди, — прохрипел Лейт.

Впрочем, сцепиться мы успели, я был после боя и тоже на взводе. У меня оказалось преимущество — сгрести за грудки человека, одетого в летный скафандр, почти невозможно. Зато шлем я успел, к сожалению, снять, и левую скулу тут же обожгло болью от удара.

Когда я готов был врезать ему в ответ, до этого ненормального, наконец, дошло, что там пытался сказать Ирвинг, и он сам меня отпустил. Наклонился над товарищем, словно ничего не произошло.

— Ир, ты с ума сошел? Что ты делал? Маэрсона на тебя нет!.. Что, бля, с тобой теперь делать? Не в лазарет же.

— Сам знаешь что, и лучше оба, — разлепил губы Ирвинг. — И поскорее, я сдохну сейчас здесь.

Второй молча подхватил его под руку, обернулся, скользнув по мне взглядом.

— Идем. Спасибо... пилот.

— Не за что, — буркнул я, растирая перчаткой щеку.

Ночью мне снилось, что мы снова летаем с Майком Кили. И я так рад был, что он жив и здоров, что у меня снова полноценный экипаж, что после посадки обернулся сказать ему об этом и увидел, что вместо Майка за моей спиной сидит Ирвинг Лейт, держит шлем в руках и вытирает вспотевший лоб.

В общем, проснувшись, я все-таки написал Майку письмо. Не уверен, что он его прочитает, но, возможно, рядом будет кто-нибудь, кто прочтет ему вслух? В любом случае, я это наконец-то сделал, хотя собирался уже не первый месяц.

А потом, за обедом — обедал я в наше время, все-таки и у меня нервы не стальные, — я увидел Лейта. Тот появился явно рановато, и теперь он, а не я, ловил на себе неприязненные взгляды. Впрочем, ему, кажется, это дискомфорта не доставляло. Он покрутил головой, встретился со мной глазами и уверенно двинул к нашему столику. У Юджина, который сидел рядом, реакция оказалась отличной — он быстро вытянул руку, перегораживая стол, и буркнул: "Занято". Лейт даже глазом не повел, уселся на стул, выставил перед собой поднос. Выглядел он превосходно, особенно по сравнению с тем, как я его вчера оставил.

Я сделал вид, что не расслышал слов Юджина про занято, не мое это дело — вести агитационные беседы. Просто пнул его под столом. То, что Ирвинг пришел сюда в "наше" время, это было... смело. Мы тоже умеем молча испепелять взглядом, хоть нас на этой базе и меньше.

— Доброе утро, — кивнул я.

— Привет. — Ирвинг широко улыбнулся, потом уставился в упор на Юджина. — А ты что такой злой? Плохо кормят? Или приснилось что-то не то?

Мне пришлось еще раз пнуть по ноге Юджа, чтобы он не начал свару, а потом получить от него в ответ, причем Юджин прямо по косточке попал... меткий парень. В общем, пока я, скривившись, делал вид, что разглядываю салат в тарелке, Юджин выдавил из себя что-то вроде улыбки. А потом они с Илем забрали подносы и пересели. Прямо как вчерашние пилот с шифровальщиком.

— Ну вот, мы снова вдвоем. Это становится символичным, не находишь? — Ирвинга словно бы совсем не задел маневр наших, напротив, он явно был удовлетворен.

— А ты не перепутал время обеда? — Я, наконец, смог выпрямиться.

— Нет, что ты. Я тебя специально искал. Так и понял, что больше ты свои эксперименты с ужинами продолжать не будешь. Пришлось самому.

— Почему не буду? — Я улыбнулся с достоинством. — Буду. Просто ужин еще не наступил, а обедать я предпочитаю со своими, мне это время более удобно. Я уже несколько дней так экспериментирую.

— Любишь острые ощущения? Уважаю. — Ирвинг рассмеялся. Вообще он вел себя легко и непринужденно, словно его не трогали неприязненные взгляды с трех сторон. — Ладно. На самом деле я хотел кое-что обсудить. По поводу вчерашнего. Нас вызовут часов в пять, для объяснений. Надо... подумать, что сказать.

— Испугался? — хмыкнул я, хотя мне тоже было не по себе. То, как рядовой инцидент будет разбирать "объединенное командование", мне и представлять не хотелось. — Я отправил сегодня утром рапорт, стандартный. Или ты про драку в ангаре?

— Какую драку? — Он удивился вполне натурально. — Ерунда какая, или будешь скандал раздувать? Ладно, пошутил... Просто скажи мне, что ты писал в рапорте.

— Все как есть, так и писал. — Я поморщился. — Что был обнаружен разведчик, что я принял решение обезвредить его... Ты там вообще не при чем.

— Да это как раз мне неинтересно, — Ирвинг отмахнулся, игнорируя скрытую издевку. — Что ты про бой написал?

— Ничего. А должен был, что ли? Написал, что стрелком в экипаже работал случайно попавший туда посторонний.

— И все? У вас корабли схему боя пишут или нет?

— Да, конечно. На случай, если разбирательства будут, ну или там на разборе полетов маневр объяснить. В чем дело-то?

— Плохо. Придется говорить все как есть... Ладно, прорвемся, в конце концов, не отпускать же его было, да?

— Так. — Я положил вилку. — Не знаю, как у вас... но у нас за обедом друг другу аппетит не портят разговорами о рапортах и о начальстве. Если какие-то проблемы — сейчас я доем, пойдем в каюту или в зимний сад и все там обсудим.

— Да нет, я уже все решил. Приятного аппетита.

Он подцепил салат и уже другим тоном, лениво, заметил:

 — Слушай, если я сейчас вон тому, костлявому, скажу, что столь пристальное внимание к моей персоне можно посчитать за признак неравнодушия, он что сделает?

— Я не понял, ты сюда пришел, чтобы окончательно всем нашим доказать, что вы... ну в общем, что с вами дело лучше иметь только держа в прицеле? — Я пожалел о том, что его не пнешь, как Юджина.

— То есть не стоит? Я правильно понял? Впрочем, ладно. Не буду тебе портить аппетит.

Он спокойно, словно не было только что этого разговора, занялся своим обедом, полностью игнорируя окружающих, к моему большому облегчению.

— Вот спасибо...

Я снова вернулся к прерванному обеду. Кормили здесь не очень привычно, но неплохо. К тому же, после объединения наши интенданты стали работать и для Двести Тринадцатой, что отразилось на разнообразии меню. Ирвинг тоже молчал, потом вздохнул и отложил вилку:

— Слушай, нам стоит еще кое о чем поговорить. Пошли в зимний сад.

Я посмотрел на него с некоторым удивлением. Мне казалось, мы все уже обговорили, что возможно. Потом решительно качнул головой:

— Дай мне хотя бы пять минут, союзник, блин. Я голодным оставаться не хочу.

Зимний сад здесь был настоящим — не оранжерея, как на "Ганимеде", где убивали сразу двух зайцев — и помидоры для кухни выращивали, и пилотам давали на зелень посмотреть, а настоящий сад, хоть и небольшой. Высокие плетистые деревья, трава в огороженных клумбах, даже цветы. Мне нравилось здесь бывать. А сейчас, из-за обеденного времени, тут и народа почти не было.

— Короче, Воздух, ответь мне на один вопрос... — Ирвинг явно избегал называть меня по имени. — Ты в рапорте своем про то, что я... брал данные напрямую, писал что-нибудь?

— А ты брал данные напрямую? — я  очень и