… Не знаю, он мне не докладывает, - огрызнулся Эшли. Тревога, почти отступившая в присутствии волшебницы, вернулась с утроенной силой. – Это же Транг.
- Ну да… - она аккуратно капнула несколько капель в приоткрытые губы. – Как я могла забыть. Но все же очень странно. Не в привычках Кела игнорировать правила безопасности. У вас там что-то пошло не так?
Эшли пожал плечами. На его взгляд все было под контролем мага, но, возможно, он что-то недопонял.
Волшебница вновь положила руку на лоб Транга и замерла. Потом покачала головой и добавила несколько капель на губы.
- Больше нельзя, - с сожалением вздохнула она, завинчивая крышку флакона, - может не справиться сердце. А у него его и так не слишком много.
Эшли не понял, что имелось в виду, но уточнять не стал.
- И что теперь делать? – спросил он, наблюдая, как на лицо мага постепенно возвращаются краски.
- Ждать. Пока он не очнется, сделать ничего нельзя. Он умудрился загнать себя в энергетическую кому. Ему повезло, что ты был рядом, - она окинула его странным, но теплым взглядом и добавила, - кстати, видимо, он тебе доверяет. Я бы позволила себе подобное только с человеком, которому верю, как себе.
Эшли удивился. «Доверие» было последним словом, которое он бы использовал, характеризуя свои отношения с Трангом. Но словам волшебницы он верил. В груди стало жарко и как-то тесно. Эшли выдохнул, пытаясь справиться с накатившей волной. Но долго разбираться, что с ним такое, Мадлен не позволила.
- Расскажи подробно, какого рода заклятия вы использовали. У нас с тобой много времени, можешь не торопиться. Но мне нужно знать точно, чтобы правильно приготовить отвар.
Эшли, как мог точнее, восстановил картину событий этого дня. Когда он закончил, Мадлен хмурилась и кусала губы.
- Мальчишка, - едва слышно проронила она, - какой же все-таки мальчишка.
Эшли понял, что она имела в виду не его, и счел возможным спросить:
- То есть то, что он сделал сегодня, это так много? Он ведь очень сильный маг, самый сильный по эту сторону Океана. Неужели и для него существуют границы?
Он помнил, с какой легкостью Транг менял ландшафт, когда Эшли с повстанцами и принцессой скрывались от солдат герцогини. И было совсем не похоже, что маг перенапрягся, буквально в тот же вечер они встретились в подвале, и там он продемонстрировал еще несколько образчиков высокого волшебства, так что же случилось в этот раз?
- Темная магия, - отозвалась Мадлен, аккуратно вычерчивая заклинание над постелью и лежащим на ней мужчиной.
Она помолчала, заканчивая три последних знака, а потом, завершив контур, резко выдохнула и простерла руки над телом мага. Ее губы беззвучно досчитали до пяти, потом она отстранилась и продолжила разговор с того места, где прерывалась. Только теперь голос звучал чуть глуше:
- Такие вещи требуют высокой оплаты, Эшли. Магу можно все в этой жизни. Все. Но при соответствующей оплате. За вмешательство такого уровня плата очень велика. Иллюзия одновременно на многих, внушение, как я понимаю - неоднородное к тому же - это очень затратно, – она нежно коснулась заострившейся скулы Транга, - правда, можно платить не собой, а другими. Если нет неодушевленных источников.
В голове Эшли быстро промелькнули все полузабытые байки про темных магов.
- Но Кел достаточно умен и честен с собой, чтобы сделать такую ошибку, - продолжала Мадлен, все так же легкими касаниями лаская лицо мага.
- Ошибку? Почему это - ошибка?
- Потому что это как с дурман травой: следующая доза должна быть больше предыдущей, плата выше. И в какой-то момент без дозы уже невозможно, а адекватной оплаты больше не существует. А дальше – бесконечная агония, которую прервать невозможно, потому что дух очень слаб, а тело хочет жить. Когда в человеке тело берет вверх, навсегда оттесняя все остальное - это страшно, Эшли. Но если этот человек – маг, это… неописуемо.
Когда Кел только получил свою силу, я очень за него тревожилась. Я боялась, что он не справится с новыми возможностями. Он всегда был заносчив и упрям. Но… тогда, видимо, случилось еще что-то, раз он научился видеть последствия. Для этого необходима честность с самим собой. Мне казалось, раньше у него ее не было.
- А что, можно получить силу? Это как? Мне казалось магом можно только родиться.
- Да, ты прав. Магом рождаются. Но получить дополнительную силу можно и позже. Когда-то Кел имел вполне заурядный уровень. Выше многих, да, но далеко не такой выдающийся, как сейчас.
- Что произошло?
- Спроси у него. Если захочет, расскажет.
Твердость ее голоса объяснила Эшли, что настаивать бесполезно.
- Пойдем, выпьем кофе? – предложил он, - тебе, наверное, хочется?
- Да, - она благодарно улыбнулась. – Пожалуй.
Они спустились вниз, и Эшли с давно наработанной сноровкой занялся варкой кофе. То, каким этот напиток предпочитает Мадлен, он тоже давно выучил.
Поставив перед ней чашку, он присел рядом, взяв в ладони свою. Некоторое время молчал, вдыхая ароматный запах.
- Ты ведь любишь его, да? – Эшли не столько спрашивал, сколько утверждал.
Мадлен лишь улыбнулась и опустила ресницы, безмолвно подтверждая.
- Тогда я не понимаю. Я совсем тебя не понимаю. Почему ты не рядом с ним? Почему ты не скажешь ему?
- Он знает, - она была совершенно спокойна, - ну, насколько позволяет себе знать.
- Но ты же ничего не делаешь, чтобы как- то его привлечь. Я же вижу, как вы общаетесь.
Она поднесла к губам чашку, некоторое время разглядывала темную поверхность напитка, потом сделала глоток.
- Ты прав. Не делаю. Ничего.
- Но почему? Ты очень красива и, я знаю точно, способна увлечь любого мужчину, если того захочешь. Ведь так?
Мадлен пожала плечами.
- Возможно. Но ты очень правильно сказал – увлечь. Мне это не нужно.
- Не нужно?
- Нет. Сначала увлечь, потом привязать, чтобы удержать… ты ведь об этом? Ты считаешь, что так можно поступать с тем, кого любишь?
Эшли осекся. Волшебница все переворачивала с ног на голову.
- Я не об этом говорю. Но разве плохо влюбить в себя, если сам любишь?
- «Влюблять» - это чаще всего значит действовать отстраненно, строить планы, относиться к любимому как к объекту. Здесь есть элемент насилия. Повторяю вопрос: ты считаешь, так можно?
- Но ведь в итоге всем будет хорошо!
- То есть ты берешь на себя право решать, что будет хорошо для твоего любимого человека, так? Или все же твои действия продиктованы тем, что будет хорошо для тебя?
- А если ты знаешь лучше?
- Кел думает, что знает лучше, что хорошо для тебя. Он всегда прав?
- Достаточно часто!
- Всегда?
- Часто!
- Всегда?
Эшли вспомнил незаконченное изнасилование здесь же, на кухне и сдался:
- Нет. Но он меня и не любит.
- Тем лучше для тебя.
В ответ на недоуменный взгляд она пояснила:
- Он бы гораздо чаще ошибался, если бы тебя любил. Подобные чувства, конечно, с одной стороны, усиливают восприимчивость, но с другой – часто затуманивают взор.
Теперь пришла пора ему молча пить кофе, собираясь с мыслями.
- Но… ничего не делая, ты тоже решаешь за него, разве нет?
- Кто тебе сказал, что я ничего не делаю?
- Та сама. Только что.
- Тогда мы говорили о том, чтобы привлечь, не так ли? И в этом смысле – да. Но я его люблю. Это тоже «делать», понимаешь? Я просто не применяю уловки.
Эшли покачал головой.
- Ты меня путаешь. Как вообще так можно? Тебе… тебе не больно?
- Мне? – она улыбнулась, тепло и нежно, - это не больно Эшли. Это… очень радостно. По большей части.
Видя, что ей не верят, она вздохнула и попыталась объяснить:
- Есть два типа любви, Эшли. Один свободу забирает, другой – дарит. Тайна заключается в том, что любовь по сути одна, а что она делает, это выбор самого человека. Люди играют с ней в игры, подчиняются любви или подчиняют ее себе, это-то и ведет к потере свободы. А можно любить, как дышать, тогда любовь и есть свобода. Сама по себе. Люди думают, что это – просто чувство, такое же как другие – ненависть, страх, наслаждение. Но любовь имеет иные грани, их больше. Она имеет свою собственную силу, а не питается силой человека, – Мадлен улыбнулась своим мыслям, потом повернувшись к Эшли, добавила, - Кел когда-то испытал на себе первый вариант любви, и больше в нее не верит, вернее… верит, конечно, но только в такую. Именно поэтому больше не допускает к себе. Никого.
- И тебя?
- И меня.
- Но он не прав!
- А это решать только ему.
На некоторое время разговор прервался. Тишину нарушал лишь негромкий треск сгорающего дерева.
Мадлен перевернула опустевшую чашку на блюдце и стала вглядываться в кофейные узоры. Потом, грустно улыбнувшись, отставила в сторону.
- Хочешь, посмотрю, что у тебя? – предложила она.
- Давай, - Эшли протянул свою кружку.
Она долго вглядывалась, все больше хмурясь.
- Какое-то решение, - наконец сказала она, - принятое неверно. И наказание за него. Не по размеру содеянного. В какую сторону – сказать не могу.
- Оптимистично.
- Ну, извини. Но на твоем месте, я бы отнеслась к этому серьезно. Такое гадание не абсолютно. При желании все можно изменить, но для этого стоит пересмотреть собственную позицию в чем-то.
- Ясно, спасибо, - на самом деле Эшли не понял ничего, но ему хотелось закончить этот разговор.
Мадлен, умница, догадалась:
- Мне надо идти. О нем не беспокойся. Проснется утром, ну, или, возможно, днем. Надо будет усиленно поить и кормить сладким. Пару дней будет хандрить и казаться еще более несносным, чем обычно. Да, чуть не забыла, будет просить плохо прожаренное мясо – не давай. Если что, ссылайся на меня.
- У него есть прямой приказ, - напомнил Эшли.
Она нахмурилась.
- Да… ладно, сделаем иначе. Если попросит, не возражай, просто зови меня.
Она вернулась к себе, оставив его терзаться странными смутными чувствами.
Он отнес сумку в лабораторию, навел порядок на кухне и даже прибрался в «пыточной». Томясь в каком-то тоскливом ожидании, некоторое время перебирал свои учебные свитки, там и здесь хранившие следы ехидных пометок учителя. Заметив, что в третий раз читает один и тот же, не понимая ни слова, бросил и решил подняться на верхнюю площадку. Поднялся, потоптался по снегу под острым холодным светом звезд, проложив зачем-то две перпендикулярные дорожки. Потом, ругая себя, все же вернулся к Трангу.
Тот лежал неподвижно. Бледность почти ушла, но черты лица заострились еще сильнее. А может, так просто казалось в неровном свете каминного пламени. Эшли сел рядом, разглядывая учителя. Сейчас маг казался уязвимым, совсем не похожим на себя обычного. Линия губ, с которых исчезла вечная ехидная ухмылка, оказалась мягкой и чувственной. Длинные ресницы отбрасывали ажурные тени. Волосы небрежной волной лежали на подушке. Эшли смотрел, и в голове его не было ни единой мысли.
На мгновение ему показалось, что вот сейчас Транг откроет глаза и выдаст очередной ехидный комментарий, а может, его глазами вновь посмотрит нечто, но маг лежал без движения, неподвижный как статуя, и только легкое дыхание говорило о том, что перед Эшли живой человек.
Время шло. Ничего не происходило. Поймав себя на совсем уж странном желании, согреть прохладное тело собственным, он заставил себя подняться и выйти из комнаты. Спать по-прежнему не хотелось, и Эшли решил заняться чем-нибудь на редкость нудным. Например, так и недопереписанной книгой, той самой, о которой Транг уже пару раз спрашивал.
Усевшись за стол и привычно подавив отвращение, он раскрыл тяжелый том на нужной странице и на мгновение замер от удивления. Книга заговорила. Заговорила не голосом – фолиант не был живым - просто, приготовившись копировать бессмысленные значки, Эшли с удивлением обнаружил, что может прочесть написанное. Перевернув несколько листов назад, он убедился, что и те теперь читаются.
Пробежав глазами по строчкам, понял, что недаром эта книга так ему не нравилась: речь шла о различных темных ритуалах, в каждом из которых, так или иначе, фигурировала смерть. Он рассеяно пролистнул еще пару страниц, и тут же, вздрогнув, углубился в чтение.
Случайно открытая глава повествовала о способах развоплощения призраков. Мадлен не обманула – требовалась человеческая жертва. Причем, не просто человеческая, нужна была жизнь мага. Так что волшебница действительно не могла отпустить Эльзу, даже если хотела.
Эшли вспомнил грусть в тихом голосе девушки, его вновь охватило щемящее нежное чувство. На мгновение остро захотелось вернуться туда, к Мадлен, чтобы если не увидеть, не коснуться, так хоть вновь поговорить с Эльзой. Он даже встал и направился к соединяющему башни коридору, но у двери в кабинет и спальню Транга резко остановился.
На него накатило понимание, что он больше не может себе этого позволить. Не теперь, когда допустил, чтобы маг… когда сам разрешил… да еще получал от этого такое острое удовольствие… теперь он просто не достоин столь чистой девушки, как Эльза. Не имеет права даже говорить с ней. Она наверняка поймет - призраки видят больше обычных людей - а он сгорит от стыда.
Сейчас вдруг то, что происходило в спальне Транга, предстало в истинном свете – той самой мерзостью, которой и являлось. Эшли беззвучно застонал, спрашивая себя, что с ним случилось? Что такое сделал с ним Транг, что он, Эшли, стал относиться к подобным вещам иначе, забыл себя?
На душе становилось все более гадко. Эшли вдруг начал задыхаться под грузом мыслей и воспоминаний. Он действительно забыл себя, забыл о том, что, по сути, предал своих бывших друзей. Ну ладно, не друзей, но людей, которые на него рассчитывали. И если не тогда, в подземелье, то потом, когда действительно принял Транга в качестве учителя. Когда поверил ему. Мадлен права, решение было принято неверно.
Он сполз по стене на пол и продолжал сидеть, тупо глядя перед собой. В груди болело так, что хотелось разорвать ногтями кожу, развести ребра, чтобы, наконец, выпустить эту невыносимую боль наружу и навсегда исчезнуть. Эшли решил, что вот сейчас немного отдышится и пойдет, спрыгнет с башни, чтобы, наконец, все закончилось. И тут же к уже имеющейся боли добавилась новая – сработал знак ученичества. И этот путь ему был отрезан.
Он некоторое время просто пытался продышать боль, как учил его Транг, потом сообразил, что опять Транг, снова Транг, и его отчаяние стало перетекать в ярость, а потом вдруг все исчезло в белой вспышке перед глазами – Эшли нашел решение, и его затопило ледяное спокойствие. Он знал, что прав, и что у него получится.
Посидев еще немного, он встал и снова направился в лабораторию.
Книга все так же лежала на кухне, раскрытая на нужном Эшли ритуале. Сейчас она казалась еще более зловещей. И какой-то – этому сложно было подобрать название - имеющей свою волю, словно за время его отсутствия успела напитаться силой. Когда Эшли подошел к столу, на мгновение ему показалось, что буквы приветственно вспыхнули, но это только добавило хрустальной ясности его сознанию.
Он не спеша еще раз перечитал описание ритуала. Ему не показалось, там не было ничего чрезвычайно сложного. Это раньше, до встречи с Трангом, подобный уровень заклятий казался ему невозможным. Теперь же сложность тянула едва ли на среднюю. И то, только потому, что в сам ритуал придется внести небольшое изменение. Но и это он не раз делал под руководством учителя.
В какой-то миг ему вдруг показалось, что он делает ошибку именно сейчас, а не раньше, поверив Трангу. Возникло и пропало ощущение, что его решение каким-то образом принадлежит ему не вполне, но тут же внимание вновь поглотили аккуратно написанные строчки ритуала, и он понял, что просто боится. Трусит. Сознание вновь затопила ярость. Как он мог подумать, что освободить девушку, которую любишь, может быть ошибкой. Как ему только в голову пришло, что его никчемная жизнь предателя дороже ее покоя?
Уже не сомневаясь, Эшли рывком подскочил к своим вещам и достал бережно хранимую камею с тонким девичьим профилем. То, что надо - привязка к Эльзе есть. Можно начинать.
Устроившись в лаборатории, он, не торопясь и очень аккуратно, стал вычерчивать основу заклятия. Руки двигались уверено, словно это было не последний ритуал в его жизни.
Отдавшись процессу, Эшли не замечал, как все более ярким светом наливались строчки в массивном томе. Он в ту сторону и не смотрел – необходимые знания после нескольких прочтений прочно сидели в памяти – сказывались долгие тренировки. В какой-то момент сквозь сосредоточенность пробилось удивление - сил уходило гораздо больше, чем это требовалось – но эта мысль скользнула по краю сознания и ушла: Эшли в любом случае не переживет ритуал, так что информация о неожиданном внеплановом перенапряжении ему не актуальна. Недрогнувшей рукой он вписал на место жертвы собственное имя, изменив концовку заклятия так, чтобы оно начало действовать через несколько минут после написания последнего знака, а не мгновенно, как это бывало обычно. Ему нужно было еще подготовить «жертву».
Раздевшись, он лег на холодные камни пола, аккуратно вспорол руку ритуальным ножом. От запястья до локтя. Омочил в крови камею. И тут его словно отпустило. Как будто до этого куда-то тащило на жестком аркане, а сейчас путы исчезли. Боль была, но чувствовалась как-то отстраненно: у него давно уже были свои отношения с физической болью. Снова спасибо Трангу.
На этот раз мысль была на удивление теплой. Транг был и оставался очень важным человеком в жизни Эшли. Даже сейчас, умирая, он думал не об Эльзе, а о маге. Но теперь это не вызывало протеста. Совсем скоро все кончится, он расплатится за все свои ошибки, а значит, можно признаться себе в некоторых вещах. Не было сил, да и желания держаться за свои страхи и заблуждения. Они выходили с потоком крови, оставляя легкость и ясность мысли. И тут пришло осознание непоправимой ошибки. Эшли пытался сказать себе, что это просто упрямое тело не хочет умирать, но сейчас врать себе не получалось совсем. Холодный свет осознания расставлял все по своим местам. Трусость была не в том, чтобы остаться, а в том, чтобы уйти, вот так. Конечно, свобода Эльзы делает всю затею хоть сколько-то благородной, но, по сути, дело не в ней. Он рванулся, пытаясь зажать края раны рукой, пытаясь на остатках сил зарастить поврежденные сосуды, но тут, наконец, сработало заклятие, и Эшли потянуло в черную бесконечную воронку…
***
Она подошла, заглянула ему в глаза. Тонкая, стройная, смеющиеся глаза, почти девчонка. Длинная коса, ровные зубы, ямочки на щеках. Темные шелка облегали фигуру, ластясь и нежа.
- Ну, - сказала она, - пойдем?
Эшли смотрел на нее некоторое время. Она не отличалась яркой красотой волшебниц, но ей это было и не нужно, любая женщина блекла рядом с ней.
- Я представлял тебя совсем иной, - тихо сказал он.
- Какой? – она рассмеялась, - Костлявой, сухой, с черными провалами глаз? Ты уверен, что тебе было бы приятно?
- А разве это важно? Приятно мне или нет?
- В данном случае – пожалуй. Ты видишь то, что готов увидеть. В тебе нет страха, а значит, и мне не интересно тебя пугать. Я давно хотела с тобой познакомиться.
- Познакомиться?
- Да. Я наблюдала за тобой. С тех самых пор как ты так усилено меня призывал. Помнишь? В подземелье? А увидев тебя рядом с Однокрылым, я заинтересовалась еще сильнее.
- С кем?
- С Однокрылым. С твоим учителем, Кельвином Трангом.
- Почему ты так странно его называешь?
Она улыбнулась:
- Потому что у него одно крыло. Второе он сломал во время инициации. И теперь лелеет эту свою особенность как ценность.
Эшли внезапно обнаружил, что они идут по тропинке, среди иссиня черной травы. Тонкие узкие листья матово светились, края их казались острыми как клинок. Под ногами шуршал бурый песок, точно такой же песок устилал берег быстрой речки, текущей в нескольких шагах рядом.
- Транг тоже с тобой знаком, да? Та его песня…
- Да. Я люблю беседовать с ним и играть в шахматы. И он еще ни разу не проиграл, - теперь она усмехнулась, - видимо, слишком дорожит ставкой.
- Жизнью? – догадался Эшли.
Она подтверждать не стала, только внимательно посмотрела на него.
- А ты почему так не дорожишь своей? Тот, кто не знает ценности собственной жизни, не способен прожить ее как следует.
- Мне нужно было тогда цепляться и умолять? Предавать тех, кто дорог?
- Когда тогда? А… все там же. Нет. Тогда ты поступил правильно. А вот сейчас… зовешь меня, зовешь, столько времени искал, за кого бы отдать жизнь… сейчас думаешь, что нашел. Откуда такая мысль, что тебе больше нечем платить за свои желания, за свои ошибки? Откуда мысль, что мне нужна твоя жизнь, вот такая? Если она не является ценностью даже для тебя, что мне в ней?
- Я не понимаю… ты же забираешь жизни, значит, они тебе нужны.
- Далеко не все. Смотри, - в руках ее появилась длинная нить сверкающих бус. Каждая бусина сияла своим собственным светом, притягивая взор. Зрелище завораживало.
Эшли как во сне услышал ее голос:
- Вот это жизни, которые я принимаю в дар. В свое время. Каждая из них прожита полностью и прожита не зря. В отличие от многих других, что бесследно истлевают едва ли не раньше, чем их обладатели делают последний вздох на земле. А некоторые и гораздо раньше.
Я надеюсь, что когда-нибудь и твоя бусина появится здесь. У тебя есть шанс. Но пока твоя жизнь выглядит так, - на ее руке лежала маленькая бурая песчинка, - а ведь может быть и такой, - движение пальцев, и на ладони матово переливается нежнорозовая жемчужина удлиненной формы. Еще мгновение, и на ее месте вновь песчинка.
- Я отпущу тебя сегодня. У меня еще есть надежда, что ты услышал мои слова и сделаешь выводы. Но это вовсе не значит, что в следующий раз, если ты придешь до срока и без крыльев, наша встреча закончится так же мирно. Я плохой учитель и объясняю урок только раз. Отращивай крылья и приходи в гости. Или же встретимся, когда подойдет твой срок.
- А как отращивать крылья?
- Не знаю, – она совсем человеческим жестом пожала плечами, - некоторые как-то умудряются. Мы пришли. Тебе вон туда, - она указала на пару берез, сплетшихся ветвями, образуя арку. – Иди и не оглядывайся. Если тебе дорога жизнь. Иди.
- Подожди, - попросил Эшли, - скажи мне, что с Эльзой? У меня получилось? Это считается?
Он вздохнула и посмотрела на него странным взглядом, в котором мешались насмешка
и грусть.
- С Эльзой все будет хорошо. У тебя получилось. Иди же.
Вокруг резко потемнело, подул резкий холодный ветер, и только две березы сияли впереди серебряной белизной.
***
Очнулся он от пощечины. Над ним стояла Мадлен. Эшли первый раз видел волшебницу настолько разгневанной. Нет, ее лицо оставалось почти спокойным, но глаза говорили гораздо больше, чем он готов был принять.
— Понравилось? — холодно поинтересовалась она. — Доволен?
— Мадлен? Я… — выплывая из зыбкого марева, он решил, что она сердится из-за Эльзы, но следующая же фраза заставила его окончательно придти в себя. И испугаться.
— Ты нашел хороший способ от него избавиться. Поздравляю. Очень умно и тонко.
Рука Эшли сама собой потянулась к груди. Ученического знака не было.
— И время выбрал очень верное. Но ты гениальный притворщик, Эшли, мне-то казалось, что его жизнь тебе небезразлична. А ты просто ждал подходящего момента, да? За все это время ты так ничего и не понял и все так же хотел его убить?
— Он… жив?
Волшебница зло сверкнула глазами и уже открыла рот, чтобы ответить, но тихий голос от двери резко погасил ее запал:
— Мадлен, не надо. Ты что не видишь, мальчик просто не подумал, он собирался покончить с собой, а не со мной.
Обернулись они с Эшли синхронно. Транг, живой и невредимый, только снова очень бледный стоял в дверях, тяжело опираясь на косяк. Смотрел он на Эшли, взгляд его был нечитаем. Эшли кинуло в краску. Вспыхнувшая радость от того, что его учитель снова рядом, мгновенно сменилась осознанием — ритуал не просто убивал, он выпивал силы до дна. Но так как они были связаны с Трангом, сила и жизнь качались и из учителя тоже, что, учитывая его состояние, могло стать фатальным.
— Я… — произнес он, пытаясь найти нужные слова, — я…
— Вставай, — так же тихо сказал Транг, но в голосе звучал приказ, — оденься, прибери здесь все. И поднимайся к нам. Будем пить кофе.
Он развернулся и, покачнувшись, стал подниматься по ступенькам. Мадлен, бросив еще один взгляд на Эшли, все так же сидевшего на полу, быстро направилась следом.
Юный маг еще некоторое время сидел неподвижно, бездумно разглядывая след от ритуального ножа на руке. Порез уже закрылся и не кровоточил.
От пола тянуло холодом, но Эшли его почти не чувствовал. В голове вновь зазвучал Ее голос «Тот, кто не знает ценности собственной жизни, не способен прожить ее как следует…»
Он посмотрел на нож. Сейчас убить себя ничего не стоило, знак его больше не связывал, и Трангу он теперь повредить не может. Зато не будет так пусто и больно. Пусть его жизнь превратится в песчинку и затеряется среди миллионов таких же на берегу черной реки… разрубить весь узел одним ударом ножа.
Мысль была пустой и отстраненной, словно она пришла по привычке, а не от души. Сейчас Эшли четко осознавал, что прекратить все разом — не выход, а бегство. Глупая детская выходка. Взрослые люди решают проблемы иначе. Даже если решить их невозможно. Было очень обидно понять, как важны ему отношения с Трангом, как многому он бы мог бы научиться рядом с ним, в тот самый момент, когда все уже кончено.
Он медленно встал, оделся и стал наводить порядок, оттягивая, как мог момент новой встречи с бывшим учителем и Мадлен. Мельком отметил, что книги, натолкнувшей его на мысль о ритуале, в подземелье не оказалось, хотя он точно помнил, что и маг, и Мадлен ее не забирали. Но сейчас его это не волновало. Интерес кольнул слабой искоркой и пропал.
Поднимаясь по лестнице, он услышал негромкие голоса.
— … а потом?
— Дальше ты, наверняка, все знаешь. Мы вернулись сюда, и я попросил Эшли позвать тебя. Кстати, я еще не поблагодарил. Спасибо, Мадлен, твоя помощь была очень кстати.
— Обожаю этот тон. И как ты умудряешься сказать одной фразой совершенно противоположные вещи? Значит, ты уже в курсе, что я тебя чуть не убила? Я представить не могла, что ты можешь быть настолько самонадеянным глупцом, чтобы проводить темномагический ритуал таким образом… — она помолчала и сказала совсем иным тоном, — Кел, прости.
Он хмыкнул.
— Я тебя тоже обожаю. Только ты способна извиниться, попутно обозвав глупцом, но так, что не принять извинения невозможно… Эшли, если ты перестанешь топтаться на лестнице и наконец войдешь, тебе будет лучше слышно.
Эшли снова покраснел. Он медленно зашел в комнату, избегая встречаться взглядом и с магом, и с Мадлен.
— Иди сюда, — позвала волшебница так, словно не было той сцены внизу, в подземелье, — мы оставили тебе кофе, он не успел остыть.
Напиток действительно оказался горячим, но это означало что либо Транг, либо сама Мадлен позаботились о подогреве — Эшли слишком медлил, страшась подниматься в кухню.
Вкус и запах кофе произвели обычное действие — в голове прояснилось, и на короткое время жизнь снова показалась сносной. Было очень приятно сидеть здесь, в тепле, держать кружку в ладонях и представлять, что это просто обычный вечер, и ничего страшного не произошло.
Мадлен отставила свою чашку и поднялась.
— Думаю, мне пора. Вам ведь нужно поговорить, не хочу мешать.
Транг кивнул, не пытаясь ее удержать. Эшли снова напрягся, весь только что обретенный уют испарился. Последний глоток комом застрял в горле, и Эшли с трудом протолкнул его дальше.
Уже в дверях волшебница обернулась и улыбнулась ему, совсем как раньше:
— Эшли, если он все-таки тебя выгонит, ты всегда можешь обратиться ко мне. В конце концов, мне все равно нужна новая горничная.
Смешок Транга вновь заставил Эшли мучительно покраснеть, хотя не могла же волшебница всерьез предлагать такие вещи. С другой стороны, обидеться или оскорбиться он не успел, осознав, что ее слова давали надежду. Она сказала «если выгонит», словно это не было решенным вопросом. Он обернулся к магу.
Транг сидел, откинувшись на спинку стула, и рассматривал своего бывшего ученика. Взгляд его был тяжелым и задумчивым.
Эшли сглотнул. Нужно было извиняться, что-то объяснять, но слова казались жалкими и бессмысленными, а в груди вновь нарастало чувство потери.
— Я… я не хотел, — выдавил он наконец.
Транг молчал, и это молчание давило на плечи почти невыносимым грузом. Эшли приходилось прилагать ощутимые усилия, чтобы не съежиться и не отвести глаз.
— Я не знал, — это прозвучало еще более жалко, но Транг, наконец, сменил гнев на милость и заговорил:
— В данный момент, Эшли, важно не то, что было в прошлом, а то, что мы будем делать сейчас. Ты избавился от связи. Нетрадиционным методом, признаю. Думаю, ты единственный ученик, освободившийся от учителя таким образом. И что? Ты доволен?
Вопрос был риторический, но Транг вел себя так, словно действительно ждал ответа. Эшли не знал, что сказать. По всему выходило, что он действительно должен был быть счастлив, но чувства, владевшие им сейчас, были очень далеки от радости. Последние несколько дней и, особенно, часов сильно его изменили, а он не был готов к изменениям, не успел до конца их осознать и принять.
— У тебя есть выбор, — сообщил маг, так и не дождавшись каких-либо слов, — либо ты уходишь отсюда прямо сейчас, куда угодно, я не буду препятствовать или следить. Можешь, действительно, к Мадлен. Она шутила лишь отчасти. А можешь просто покинуть башню, я дам тебе немного денег… — на протяжении его речи Эшли становилось все хуже, так что, услышав продолжение, он не сразу поверил ушам, — или же остаешься. Я снова возьму тебя в ученики. Но теперь уже без всяких этих игр в ненависть и протест. Они мне, признаться, порядком наскучили. Ты пройдешь ритуал осознанно, самолично вручая мне свою силу и свою жизнь. Вместе с преданностью, разумеется. Решай. Прямо сейчас.
Он протянул руку, доставая из воздуха изящные песочные часы. Поставил перед Эшли и встал.
— Я буду у себя в комнате.
Прежде чем уйти маг осторожно снял с высокой полки еще одну сферу, точно такую, какие они использовали в недавнем путешествии. Эта была до краев заполнена мерцающими янтарными искрами. Эшли не замечал ее раньше, да и сейчас почти не обратил внимания. Все его существо было занято иным.
Песок тек быстро, а Эшли все никак не мог сосредоточиться. Он вообще не мог сейчас думать. На него накатило облегчение от того, что не все потеряно, что еще можно все исправить, и все мысли разбегались в стороны, сметаемые мощной волной ощущений. Слабый голос разума пытался напомнить о существовании повстанцев и принцессы, о том, что Эшли, действительно хотел избавиться от мага, о том, что даже сейчас Транг аккуратно подводит ученика к удобному для себя решению, но его невнятные аргументы были не услышаны. Эшли встал и, подхватив часы, направился наверх.
При виде его на лице мага мелькнула улыбка. Он даже не стал спрашивать о результатах раздумий, просто указал на соседнее кресло.
— Я готов, — сказал Эшли, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— Хорошо, — кивнул Транг, — через пару часов, когда я окончательно восстановлю силы, проведем ритуал.
Потом он, подумав, добавил:
— Тебе кстати, тоже стоит отдохнуть. Встречи с Ней — занятие непростое. Она с тобой говорила?
— Да, — в ушах у Эшли вновь негромко зашуршала черная речка, а перед глазами на мгновение встали остролистые черные травы.
— Хорошо. Я так и понял, что Она тебя отпустит, поэтому и не стал держать связь.
— Я не знал, что…
— Вся беда Эшли в том, что пока ты слишком мало знаешь. Ты позволяешь чувствам вести себя, и в этом одновременно и твоя сила, и твоя слабость. Поток чувств как мощный конь или даже дракон способен унести тебя очень далеко. Но если ты при этом не будешь осознавать, что происходит, оказаться у намеченной цели ты можешь только случайно. У дракона может быть собственное разумение о пункте назначения, а может и вовсе не быть никакого. Понимаешь?
Эшли медленно кивнул. То, что говорил Транг, не звучало упреком, скорее, это был очередной урок.
— Любой сильный маг открыт своим чувствам и не давит их, но все же это он владеет чувствами, а не они им. Иначе он опасен и для себя, и для окружающих.
— Любой маг может быть опасен для окружающих, — зачем-то пробормотал Эшли, но Транг кивнул, словно тот сказал нечто умное.
— Ты прав. Может быть — любой. Хотя бы потому, что владеет силой. Но реально опасен лишь тот, кто позволяет силе владеть собой.
— Ты же говорил, что со Стихией нельзя бороться, что ей нужно отдаться, помнишь?
— Стихии — да. Она безлика, ее воля выше человеческой. Но ее воля вписана в этот мир тысячами невидимых нитей. Черпая у нее силу, ты эту силу окрашиваешь в свои тона, понимаешь? И вот теперь она уже способна причинить вред и тебе, и миру, если становится для тебя важнее, чем ты сам. Правда, Стихия мудра и редко позволяет черпать из себя тому, кто не способен справиться с подаренным. Примером может служить твой Грэм.
Эшли кивнул, сейчас он словно получил иное зрение, а вместе с ним — возможность оценить свои отношения с Грэмом со стороны, поступки их обоих. Только теперь он понял то, что так долго объяснял ему Транг своими насмешками и презрительными комментариями к действиям старого чародея.
Маг отметил эту перемену, и продолжил чуть мягче:
… Продолжение »